Истинная и ложная вина

Теперь мы должны более пристально рассмотреть чувство вины, которому был подвержен Питер, и его последствия. Мы помним, что он не только чувствовал себя неуклюжим и неловким, но просто ощущал вину "в первую очередь за то, что он есть в этом мире". На таком уровне его чувство вины не было привязано к чему-то, что он думал или делал; он ощущал, что у него нет права занимать пространство. Не только это -у него было глубоко укоренившееся убеждение, что вещество, из которого он сделан, гнилое. Его фантазии об анальном половом акте и производстве детей, сделанных из испражнений, являлись выражениями этого убеждения. Подробности таких фантазий нас сейчас не интересуют, разве что постольку, поскольку они содействуют апперцепции его "я" как сделанного из навоза и помета. Если его отец называл его "здоровенным мешком с мукой", то он сам пошел гораздо дальше. Будучи убежденным, что он -никчемный мешок с дерьмом, он чувствовал вину за то, что казался другим чем-то ценным.

Он чувствовал себя дурным из-за мастурбации. Однако затруднения с его чувством вины, по-моему, объясняются с помощью любопытной подробности: когда он бросил мастурбировать, его ощущение никчемности усилилось, а когда он начал ничего не делать и быть никем, его запах стал невыносимым. Как он позднее сказал о своем запахе, "это более или менее мое уважение к себе; это действительно форма самоотвращения". Он, так сказать, столь сильно вонял у себя в ноздрях, что едва мог это вынести.

В сущности, у него было два полностью антитетических и противоположных источника вины: один побуждал его к жизни, другой -к смерти. Один был созидательным, другой - разрушительным. Чувства, которые они вызывали, были различны, но оба мучительны. Если он делал что-то, являвшееся выражением самоутверждения, бытия ценной и достойной личности, ему думалось: "Это обман и, притворство; ты никчемен". Однако, если он настаивал и отказывался одобрить этот ложный совет совести, он не чувствовал себя столь опустошенным, нереальным или мертвым, и он не пахнул столь скверно. С другой стороны, если он решительно пытался быть ничем, он по-прежнему чувствовал себя притворщиком и обманщиком; он по-прежнему испытывал чувство тревоги; и он так же принудительно осознавал свое тело, как объект восприятия других людей.