Но это еще не все. Было бы и тогда весьма нелегко извлечь все, что нужно, из подготовленного таким образом субъекта и суметь так тонко поставить вопросы, чтобы он рассказал в точности, что происходит в нем. Этот опрос следовало бы производить в присутствии целой академии;

или, лучше, чтобы не иметь лишних зрителей, пригласить на это заседание лишь тех, кто заслуживает этого своими философскими, анатомическими и другими знаниями. Для этого потребовались бы самые опытные люди и лучшие умы. Подготовить и расспросить слепорожденного было бы занятием, вполне достойным соединенных талантов Ньютона, Декарта, Локка и Лейбница.

Я закончу это и без того уже слишком длинное письмо одним вопросом, который ставится с давних пор. Некоторые размышления об особенном положении Саундерсона убедили меня, что этот вопрос никогда не был полностью разрешен. Предположим, что перед нами уже взрослый слепорожденный, которого научили различать при помощи осязания куб и шар, сделанные из одного и того же металла и примерно одинаковой величины, так что, когда он касается обоих этих предметов, он может сказать, какой из них куб и какой — шар. Предположим, что эти куб и шар находятся на столе и что наш слепой вдруг получил возможность видеть. И вот спрашивается: сможет ли он на основании одного лишь зрения, не прикасаясь к этим предметам, отличить их друг от друга и сказать, какой из них куб, а какой — шар?

Г-н Молине, первым предложивший этот вопрос, пытался дать ответ на него. Он утверждал, что слепой никак не сумеет отличить шар от куба, поскольку, говорил он, “хотя он из опыта узнал, каким образом воздействуют на его осязание шар и куб, однако он не знает, что то, что воздействует таким-то определенным образом на его осязание, должно действовать на его глаза таким-то определенным образом; и точно так же он не знает, что выдающийся угол куба, оказывающий неравномерное давление на его руку, должен представляться его глазам таким, каким он представляется”.

Локк, которому задали этот вопрос, сказал: “Я вполне согласен с г-ном Молине. Я думаю, что слепой не сумел бы с первого взгляда сказать более или менее уверенно, какой из предметов куб, а какой — шар, если бы он ограничился только показаниями зрения, хотя, прикасаясь к ним, без сомнения, он сумел бы различить и назвать их на основании различия фигур, которое открыло бы ему чувство осязания”.