Я не должен упускать из виду одно преимущество вычислений, именно возможность исключить ложные гипотезы в случае противоречия между результатом и явлением. Если физик ставит себе задачей найти кривую, по которой следует луч света в атмосфере, то он должен определить плотность слоев воздуха, закон преломления лучей, природу и фигуру светящихся телец и, может быть, некоторые другие существенные элементы, которые он не вводит в свои расчеты потому ли, что сознательно пренебрегает ими, или потому, что они ему неизвестны. Затем он находит кривую луча. Если она оказывается в природе иной, чем это вытекает из его вычислений, то, значит, его предположения неполны или ложны. Если же луч движется по вычисленной кривой, то одно из двух: либо исходные предположения исправили друг друга, либо они точны. Но какое из этих двух допущений истинно, физик не знает; однако он может достигнуть только такой степени достоверности.

Я пробежал “Основы алгебры” Саундерсона, надеясь найти в них то, что я желал узнать от близких ему лиц, сообщивших нам некоторые подробности его жизни. Но мои ожидания были обмануты, и я пришел к выводу, что если бы он написал работу об основах геометрии, то это было бы и более оригинальное само по себе и гораздо более полезное для нас произведение. Мы нашли бы в нем такие определения точки, линии, поверхности, геометрического тела, угла, пересечения линий и плоскостей, в которых — я не сомневаюсь — он воспользовался бы принципами весьма отвлеченной метафизики, очень близкой к метафизике идеалистов. Идеалистами называют философов, которые, признавая только свое существование и существование ощущений, сменяющихся внутри них самих, не допускают ничего другого. Экстравагантная система, которую, на мой взгляд, могли создать только слепые! И эту систему, к стыду человеческого ума, к стыду философии, всего труднее опровергнуть, хотя она всех абсурднее. Она изложена с полной откровенностью и ясностью в трех диалогах доктора Беркли, епископа Клойнского. Следовало бы попросить автора “Опыта” о наших знаниях разобрать это произведение; он нашел бы в нем материал для полезных, приятных, тонких наблюдений — словом, таких, на которые он мастер. Идеализм заслуживает того, чтобы указать на него этому автору. Эта гипотеза должна его заинтересовать, и не столько своей странностью, сколько трудностью опровергнуть ее исходя из его принципов, ибо у него те же самые принципы, что и у Беркли. Согласно Беркли и Кондильяку — и согласно здравому смыслу,— термины сущность, материя, субстанция, подпора и так далее не представляются сами по себе ясными для нашего ума;