Я не знаю ничего, что лучше доказывало бы реальность внутреннего чувства, чем эта — слабая у нас, но сильная у слепорожденных — способность чувствовать или вспоминать ощущения тел даже тогда, когда эти тела отсутствуют и больше не действуют на них. Мы не можем объяснить слепорожденному, как это воображение рисует нам отсутствующие предметы так, словно они присутствуют, но мы отлично можем убедиться в том, что обладаем свойственной слепорожденному способностью чувствовать на кончике пальца отсутствующее тело. Для этого прижмите указательный палец к большому, закройте глаза; теперь разожмите пальцы, сразу же рассмотрите, что происходит в вас, и скажите мне, не продолжается ли ощущение еще долго после того, как вы разжали пальцы, не кажется ли вам, что, когда пальцы сжаты, ваша душа находится скорее на концах пальцев, чем в голове, и не дает ли вам это сжимание понятие о поверхности благодаря пространству, которое занимает ощущение. Мы отличаем присутствие вещей вне нас от их воспроизведения в нашем воображении лишь по силе или слабости впечатления; аналогичным образом слепорожденный отличает ощущение от реального присутствия какого-либо предмета на конце своего пальца лишь по силе или слабости самого ощущения.

Если когда-нибудь какой-нибудь слепой и глухой от рождения философ создаст, в подражание Декарту, человека, то осмелюсь вас уверить, мадам, что он поместит душу его на концах пальцев, ибо оттуда исходят все его основные ощущения и все его познания. В самом деле, кто мог бы его уведомить, что голова есть седалище его мыслей? Если работа воображения утомляет нашу голову, то потому, что усилие, производимое нами при этом, весьма похоже на усилие, которое мы делаем, чтобы увидеть очень близкие или очень маленькие предметы. Но этого нельзя сказать о слепом и глухом от рождения человеке; формой для всех образуемых им понятий являются ощущения осязания, и я не был бы удивлен, если бы после глубокого размышления он почувствовал такую же усталость в пальцах, какую мы испытываем в голове. Я ничуть не опасаюсь доводов, которые мог бы противопоставить ему философ, указав, что нервы являются причиной наших ощущений и что все они исходят из мозга: если бы даже оба этих положения были окончательно доказаны — чего отнюдь нельзя сказать, в особенности о первом,— то ему, чтобы настаивать на своем мнении, достаточно было бы попросить рассказать ему все то, что думали об этом физики.