Первые получают свою содержательную интерпретацию в рамках научной парадигмы "организм – среда". Являясь психическими, эти феномены отражают важнейшую черту активности живых организмов. Для самой жизнедеятельности этих организмов необходима обратная связь, информация о характере их активности. Однако использование этой информации не предполагает существования особого психического образования в виде феноменального "Я", зато предполагает формирование схемы тела и учета самочувствия. Эти психические образования, однако, не составляют "Я", они встроены непосредственно в психическую структуру организма. Можно сказать, что схема тела и самочувствие являются аналогами "Я" на уровне организма, так же как процессы самовыделения и "принятия себя в расчет" в актах перцепции и движения есть аналоги процесса самосознания.

Сознаваемость психических процессов раскрывается в рамках иной парадигмы: "индивид-вид". Вид, к которому принадлежит каждый конкретный человеческий индивид, как известно, характеризуется прежде всего не биологическими особенностями, а специфической социальной организацией, коллективным трудом, порождающим речь и сознание. Сознаваемость психических процессов предполагает проникновение выработанных в историческом процессе и усвоенных человеком значений в саму структуру этих процессов, в структуру человеческих образов. Сознательность психических образов является также следствием "удвоения" субъекта – появления его феноменального "Я". Психологически сознательность чувственных образов обеспечивается возможностью их феноменального расщепления: выделения того, что воспринимается и как воспринимается, а также отделения "Я" от воспринимаемого предмета и образа восприятия.

Сознательность чувственных образов, как и сознаваемость психических процессов вообще – производная их характеристика. Сознательность образов производна от развития сознания и самосознания. Сознательность образов следствие расширения сферы осознаваемого, общий механизм которого разработан А.Н.Леонтьевым [74]. Первоначально осознается цель действия – именно потому, что значение цели часто выходит за рамки чувственно воспринимаемых качеств. Это значение кроется в системе отношений между индивидами участниками коллективного труда, или, более широко, членами одного общества. Возможная "невидимость", "неосязаемость" достоинств цели, ее полезности для субъекта и требует ее осознания в качестве цели, предполагающего сознание своей связи с другими людьми. Условия, в которых достигаются цели, осознаются по мере того, как они требуют дополнительных волевых усилий, т.е. по мере того, как они сами становятся целями. Аналогичный процесс происходит и в развитии сознательного восприятия человека. Первоначально сознается лишь предметное содержание образа, т.е. воспринимаемый предмет, на который направляется активность ребенка. Лишь в ситуации, когда те или иные субъективные условия мешают этому восприятию, начинают осознаваться сами эти условия и тот факт, что предмет и его образ не одно и то же.