«Черно-бурую группу составляют: густое, без галльского глянца А; довольно ровное... Р, крепкое каучуковое Г; Ж, отличающееся от французского , как хороший шоколад от молочного; темно-коричневое отполированное Я». (В. Набоков. «Другие берега».)

Вербальные образы весьма различны, и люди часто представляют одно и то же понятие настолько по-разному, что такая неоднозначность приводит к непониманию, недоумению и даже конфликтам. Вспомните, когда вы с кем-нибудь из близких определяли цвет волос или одежды у ваших общих знакомых — сколько приходилось спорить?!

Я полностью согласен с Л. Н. Мироновой в том, что мифы порождаются общечеловеческим сознанием, символы — национальным или культуральным, аллегории — классовым или групповым, а метафоры — индивидуальной психикой. Это историческое ступенчатое движение сопровождается изменением интереса цивилизации к цвету. Во время царствования логического мышления, торжества науки происходит падение интереса к мифу и символу, снижение их ценности для окружающей культуры. Как следствие, интерес к цвету тоже снижается: отрицается его символика, он либо употребляется в сугубо практических целях (эстетика красок холста или одежды), либо воспринимается вообще только на уровне бессознательного.

Наиболее известный период такого охлаждения интереса к цвету — эпоха Ренессанса, провозвестником которой явился Леонардо да Винчи, первым заявивший о том, что цвет имеет только прикладное значение. Пик подобного отношения к цвету пришелся на не менее передовую, с нашей точки зрения, эпоху Просвещения. Только в нашем веке, во время явного упадка старой научной парадигмы, интерес к мифу и символу (и сопутствующему им цвету) возродился вновь. Подобное движение еще раз подтверждает принцип спиралевидного развития человечества: дойдя до абсолютного индивидуализма, представленного в словесных образах, человек начинает выражать г ими как раз то общее, что свойственно всем людям. Вот почему в странах, где индивидуализм развит чрезвычайно (Великобритания, США), общенациональные символы и мифы имеют такое громадное значение. Возрождающийся интерес к цвету предвещает предстоящие принципиальные изменения во взглядах на науку и культуру в XXI веке. Появится новая научная парадигма, в которой наука и культура сблизятся, как это и было много веков назад.