Глава 10. За стеклянной дверью

В феврале 1971 года я впервые работала со станком для скота на ферме. Через мой станок прошло около 130 животных. До тех пор мне случалось только смотреть на процесс со стороны. Но на этот раз один из ковбоев не вышел на работу, и трем другим требовалась помощь — поэтому они не возражали против моего участия. Сначала я неправильно установила размеры головного отверстия — и теленок выскользнул наружу. Но в дальнейшем я не подвела ни разу — работала так, словно занималась этим всю жизнь! Вместе с другими работниками я выполняла все обычные операции: клеймение, кастрацию, уколы.

Ковбои на пастбище относились к своей работе с почти детской беззаботностью. Они включали радио и едва не приплясывали под звуки латиноамериканской музыки.

Когда первый теленок выскользнул из станка, мне стало стыдно: теперь из-за моей ошибки другим придется его ловить и тащить обратно. Но трое моих напарников отнеслись к этому снисходительно.' Один из них сказал: "Забудь об этом! Такое время от времени бывает с каждым. Ты все делаешь правильно".

К концу дня я безумно гордилась собой. Товарищи-рабочие говорили, что я быстро учусь. "Отлично получается, сестренка! Из тебя вышел бы классный ковбой!" — заметил один из них. Я уходила с фермы, гордая своими сельскохозяйственными достижениями, а еще больше тем, что сумела наладить отношения с ковбоями.

По пути домой я остановилась перед супермаркетом — и вошла. Я не ждала, пока дверь распахнется перед кем-нибудь другим, и не врывалась в магазин, словно за мной гонится стадо быков, — просто вошла, как нормальный человек. Отношения с людьми, думала я, подобны скользящей стеклянной двери. Дверь открывается медленно; к ней нельзя применять силу, иначе она разобьется. Точно так же нельзя давить на людей — тогда ничего не получится. Один неловкий толчок — и все рухнет. Одно неосторожное слово — и погибнут ростки доверия и уважения, на создание которых ушло, может быть, несколько месяцев.