Всю осень я боролась с новыми проблемами — и со старой проблемой станка. "Как может, — думала я, — грубое механическое устройство, предназначенное для скота, порождать чувство нежности и за-| боты?" Я размышляла о религии и о том, как религиозные символы произошли из грубых языческих! культов. Даже сейчас, когда изначальный символ изменился, его эмоциональное воздействие по-прежнему огромно. Так и с моим станком. Изначально эта машина воплощала мощную, подавляющую силу. Новая модель действует более мягко, и благодаря этому с большей силой и настоятельностью пробуждает эмоции, связанные с нежностью и любовью.

...Некоторые спрашивали меня, как я, любя кошек, могу ставить над ними эксперименты? Я не знала, что ответить. Похожие вопросы о моем станке задавала я себе. Как может устройство, предназначенное для насилия над животными, рождать в человеке любовь к ближнему?