Моральная стойкость

Нелегкой была судьба Тины. Мать не хотела, чтобы Тина родилась. Она делала все, чтобы наступили преждевременные роды или ребенок родился мертвым. Девочка родилась здоровой, но лицо имело дефект - лобик был плоский... Уже после рождения мать хотела избавиться от ребенка: оставляла ее в комнате одну, долго не кормила. Жизнь девочки была спасена благодаря счастливой случайности. После этого у матери проснулось чувство любви к дочери. Ее мучила мысль, что она причинила ребенку зло. Мать часто плакала над ребенком, боялась за его здоровье. А девочка росла крепкой, здоровой. Когда Тина стала ученицей, редко кто обращал внимание на ее плоский лобик. Это было незаметно, когда девочка повязывала голову платком. "Синие очи, белая коса - настоящая красавица вырастет", - думали мы, учителя. Тина была умной, пытливой девочкой, выделялась в коллективе большой сердечной чуткостью, добротой, доверчивостью. Она близко принимала к сердцу радости и горе товарищей. Кто-нибудь захворает, не придет в школу - она уже тревожится, переживает, идет к больному. Эмоциональная чуткость и впечатлительность - эти душевные черты и облегчают, и затрудняют воспитание. Моральные истины, осмысляясь, оставляют в чутком сердце глубокие следы, идея быстро становится убеждением чуткой души. Но в то же время чуткое, впечатлительное сердце склонно к острому переживанию истин, для осмысления которых необходим определенный жизненный опыт. На десятом году чуткое сердце Тины впервые напомнило о себе настоящей детской бедой... Утром, задолго до занятий, пришла ко мне мать Тины, встревоженная, заплаканная. "Что делать? Тина не спала всю ночь. С вечера была задумчива. Долго лежала с открытыми глазами. Я уже заснула, разбудил меня плач дочки. Долго не хотела говорить, в чем дело, потом сказала: "Мамочка, неужели мы все умрем? И вы, и я, и все, все?.." Что мне говорить ей? Утешаю, как умею, а она плачет. Немного успокоилась, но не спала ни минуты".

По опыту я знал, что мысль о неминуемой смерти потрясает чуткие и эмоционально впечатлительные сердца. Но таких глубоких переживаний, как у Тины, мне еще не приходилось встречать. Девочка стала молчаливой, замкнутой. До нее словно не доходило происходившее вокруг, она углубилась в собственные мысли. Бывало, слушает рассказ учителя, сначала будто внимательно думает о том, что изучается, потом взгляд ее устремляется куда-то в пространство, на глазах слезы. Обратимся к ней - она содрогнется, будто пробудилась от глубокого сна. Страх смерти, писал М. Горький,17 гонит человека в темницу веры. Этот страх сковывает духовные силы человека и может наложить отпечаток на моральный облик и мышление на всю жизнь. Много пришлось приложить сил, чтобы Тина пережила, почувствовала радость жизни, чтобы оптимистическое мировосприятие стало той призмой, сквозь которую девочка увидит природу, людей, саму себя. Счастье - это прежде всего оптимизм, вера в светлое будущее, творческий труд, переживание радости удовлетворения наивысшей человеческой потребности - потребности в человеке. Подросток еще не умеет мечтать о будущем. Его счастье - это радостное сегодня, полнота духовной жизни, отдача физических и духовных сил для творения радости людей сегодня. Я старался, чтобы жизнь Тины была насыщена сегодняшним счастьем. Тревожная мысль о смерти постепенно сглаживалась в ее сознании. Тина становилась жизнерадостной, как и прежде. Но возникла новая опасность, которой я боялся и которую ждал. Наступила пора пробуждения женщины. Девочка почувствовала, что ее красота изуродована... Эта мысль принесла ей страдание. Чувство собственной неполноценности ошеломило Тину. Мать сердцем чувствовала, что творится в душе дочери, но боялась и слово сказать об этом, чтобы не углубить страданий. Чуткая к каждому слову товарищей и крайне впечатлительная, Тина уловила в шепоте подруг слова об ее лице. Это усилило боль. Как залечить рану в чутком сердце? Не могло быть и речи о том, чтобы прямо говорить с Тиной о причинах ее страданий. Это привело бы к еще большей замкнутости. Но как бы ни хотелось избежать этих больно разящих слов, но когда-то придется их произнести в разговоре с девочкой. Но только тогда, когда девочка сама будет готова к этому: сама поделится горем. Нужно терпеливо ждать этой откровенности, но нужно и что-то делать, чтобы побудить к откровенности. Пока я думал обо всем этом, произошло неожиданное. В теплые весенние вечера Тина шла на берег реки, садилась на камни и молча смотрела в воду. Однажды, когда уже стало темнеть, девочка почувствовала, что за спиной у нее кто-то стоит. Оглянулась - увидела женщину средних лет, красивую, в праздничной одежде. Женщина смотрела ласково, приветливо, и от ее взгляда Тине стало приятно. Тина узнала: перед нею стояла Мария, жена проповедника общины христианских евангелистов - баптистов. Обо всем, что было после этой встречи, мне стало известно уже тогда, когда Тине угрожала большая опасность. Я не пересказываю ее рассказа дословно - это была бы целая повесть, расскажу лишь коротко о событиях и о том душевном смятении, которое пережила Тина. Все это стало для нас, учителей, суровым уроком: личное счастье, духовная полнота личного счастья - это тот драгоценный камень - самоцвет, в ярком блеске которого для человека становится дорогим все, что выражает коммунистические идеалы: научно - материалистические истины, величие общественных целей, добро и благополучие общества. Без личного счастья, без глубоко индивидуальных радостей не может быть и цельного мировоззрения. Счастье, идеалы, мировоззрение - это большая философская проблема. Это не философия книжных исследований, а живой трепет сердец, страсти живого человека. ...На следующий день к вечеру Тина снова пошла к реке, и снова в тот же час пришла и Мария. Теперь она подошла к девочке ближе, села рядом, коснулась рукой плеча, снова так же ласково, как и вчера, посмотрела в глаза. - Я вижу: ты несчастлива, - сказала Мария. - И несчастье твое такое большое, что хочется тебе уйти из этого мира... Тина хотела возразить, но Мария продолжала ласковым шепотом: - Не нужно ничего говорить. Бог уже знает, что ты хотела сказать: "Не ваше дело, тетя". Ошибаешься, девочка. Мое дело, все мы дети господни, все братья и сестры. Все умрем, все мы в этом мире лишь странники, а постоянный наш дом там, на небе. Но бог не разрешает идти к нему раньше, чем он позовет. Он знает, когда наступит твой час, и позовет тебя. И меня, и каждого, кто странствует в этом мире. Там - вечная жизнь, девочка. Душа твоя чиста, как вон то облачко. Душа твоя прекрасна. А тело - только временное пристанище греховных страстей и искушений. Пусть не тревожит тебя мысль о красоте - это однодневный цветок. Иди к нам - мы настоящие люди. Послушаешь, о чем мы говорим. Мы и песни любим, и музыку. У нас ты найдешь то, что ждешь, - настоящее добро, истину, покой. Тина слушала, вдумывалась в каждое слово. Она не раз слышала и читала, что религиозные сказки - это обман, но сейчас все это забылось. Перед нею был живой человек, в ее глазах горели огоньки глубокой убежденности. Эта женщина, наверное, была счастлива, и счастлива, наверное, потому, что верила в ту истину, о конторой говорила. Разве может быть плохим человек, который искренне, всем сердцем желает тебе добра? Слова Марии взволновали Тину еще и потому, что они давали ответ на ее сомнения, и как раз тот ответ, какой ей хотелось, какой она в глубине души ждала. Да, она действительно думала покончить с жизнью. Страшнее мысли о собственной неполноценности она ничего не представляла, и ей хотелось умереть. И когда из уст этой женщины она услышала о бессмертной и красивой душе, эти слова уже не казались ей религиозной сказкой. Возможно, где-то в глубине души и таилась мысль о том, что это обман, но в минуту отчаяния ей хотелось, чтобы это было правдой В тяжелые минуты человек сам создает иллюзию правды, ему хочется верить в создание собственного воображения. Вероятно, так в своем воображении человек сотворил и бога. Тина пошла к "настоящим людям". В тот день сектанты собрались на моление, посвященное счастливому событию в их общине: двадцатилетняя девушка выходила замуж за сорокалетнего вдовца. На Тину хлынул целый поток впечатлений и ошеломил ее. Удивило ее то, что у сектантов прекрасный хор. Еще больше удивило, что "божественные" песни поют на мотивы "мирских", хорошо знакомых Тине украинских народных песен. Родные мелодии волновали, брали за душу, придавали словам какой-то особый смысл. Мария проводила Тину домой, напомнив, что через два дня субботнее моление. В субботу Тина вновь пошла в "святую церковь" - так сектанты называли обычную хату. В этот раз она внимательно прислушивалась к проповеди пресвитера. Тихим, ласковым, отеческим тоном он поучал: "Все мы в руках господних, никто из нас не знает, что будет завтра, что будет через минуту. Знает только бог, так верьте же в его могущество". Пресвитер сказал, что сейчас выступит гордость их церкви - проповедник. Его слова увлекли Тину. В них было столько возвышенного вдохновения, искренней веры, что девочка почувствовала, как ускоренно забилось ее сердце. Но потом в глубину сознания закралось сомнение: почему это и Мария, и проповедник, и пресвитер подчеркивают одно: верьте не думая, верьте сердцем, а не разумом, не подвергайте суду мысли то, о чем вам говорит сердце; бога нельзя видеть, понимать, постичь мыслью; смертному человеку дано только чувствовать бога сердцем и верить, верить, верить... И вновь та же настойчивая мысль, что и в словах Марии: то, что мы видим вокруг себя, - только сон, мы - гости в этом мире, настоящее же наше место там, рядом с вечным судьей. Работай, ешь, спи, радуйся солнцу, рожай детей, но каждую минуту будь готов завершить свое кратковременное странствие на этом свете. И чем скорее призовет бог, тем счастливее будешь ты. Тина чувствовала, как деревенеет ее тело, туманится в голове. Разве это она искала? Перед нею, словно ослепительная молния, засияла на миг мысль о вечной красоте души, а выходит, что нельзя думать, рисовать в своем воображении, что такое вечная красота, что такое душа. Обо всем этом она шепотом спросила у Марии, но та взглянула на нее такими суровыми, гневными глазами, что девочка была поражена: неужели это та красивая, ласковая женщина? А Мария толкнула ее и сердито прошептала: "Сердцем верь, сердцем, а не подвергай суду мысли. Кроме царства небесного, есть и муки адовые. Бог карает за мудрствования". "В эти минуты все словно померкло перед моими глазами, - рассказывала потом Тина. - Я чуть не потеряла сознания. Мария вывела меня из комнаты, проводила домой, что-то говорила, но я ничего не понимала". Девочка тяжело заболела. Встревоженная мать пришла в школу. Рассказала все, что знала: и про беседы с Марией, и про то, что дочка ходила на моления. "А сейчас бредит... и в бреду зовет вас.