"Так устаешь в поездках, тоскуешь от одиночества в гостиничных номерах. Хочется, чтобы рядом было человеческое существо, которому нравится то, что ты пытаешься сделать".

Вот уже шесть месяцев он был влюблен. Девушке было двадцать шесть лет, и она одобряла все, что делал Килпатрик, Эти шесть месяцев он не мог прикоснуться к жене. Это было для него потрясением, ведь он всегда полагал, что пронзительные эмоции — это для женщин, а мужчина, как говорится, может переспать и с цыпленком.

“Конечно, некоторым мужчинам удается разрываться на два фронта. Многие мои друзья в возрасте сорока лет оказались в той же ситуации, что и я. У них были любовницы, однако они не прекращали интимные отношения со своими женами”.

Девушке Килпатрика вскоре надоело быть только с ним одним и разделять его политические амбиции. Она хотела большего.

“Ты симпатичная чувствительная девушка, — говорил ей Килпатрик. — Но тебя нельзя представить в семье и дома”. Он считал, что она должна быть такой, как Пегги.

Когда предвыборная кампания пришла в Нью-Хэмпшир, Пегги присоединилась к политику Килпатрику. Он жадно набросился на нее в номере мотеля. Она лежала тихо, неприступная для него.

“В чем дело”?

“Я останусь с тобой, пока идет предвыборная кампания, но потом я хочу получить развод”, — сказала Пегги.

Это было в феврале. Она продолжала показывать на людях, что у них все хорошо, и участвовала в поддержке кампании до мая.

Однажды дочка, которой тогда исполнился двадцать один год, сказала обезумевшему от горя отцу: “Папа, пойми, здесь замешан другой мужчина”.

В следующий раз я увидела Килпатрика не дома, потому что дома у него не было. Мы встретились с ним в доме у нашего общего друга и после обеда продолжили разговор в кабинете. Килпатрик лег на пол и принялся делать упражнения.

“Давайте встретимся через год, посмотрим, что будет тогда. Иногда я думаю, стоит ли вообще жить.

Мне полностью понятен повторный самоанализ, который проводит в сорокалетнем возрасте мужчина. Мне непонятен самоанализ женщины после того, как дети вырастут. Я никогда особо не задумывался над этим. И не стал бы думать, если бы не случай с Пегги. Самое потрясающее качество моей жены — это ее энтузиазм. Раньше в нашем брачном союзе она тоже имела свои обязательства перед миром. Но с возрастом это постепенно уходит. Многие из моих друзей в конце тридцатилетнего или в начале сорокалетнего возраста завели молоденьких любовниц, которые разделяли их мысли. В мужском шовинистическом мире мужчина хочет, чтобы жена поддерживала его в выполнении обязательств и зализывала его раны, но он не признает ее потребностей”.