Шлик следует утверждению, которое легло в основу логических теорий неопозитивизма, что значение суждения основано на способе его проверки. Сущность этой проверки состоит в следующем: из некоторого суждения на основе законов логики выводятся другие суждения до тех пор, пока не получат суждение типа «в том-то и том-то месте, в то-то и то-то время, в тех-то и тех-то условиях можно наблюдать и пережить то-то и то-то». Далее идут на указанное место, с тем, чтобы оказаться там в указанное время, реализуют указанные условия и описывают полученные при этом наблюдения или переживания в некотором суждении W. Если суждение W идентично с тем суждением, которое выведено из первоначального суждения U, то тем самым достигнута верификация последнего.

Порочность этих приемов проверки, рекомендуемых Шликом, доказать нетрудно. Они не пригодны для действительной проверки истинности суждения. В самом деле, допустим, необходимо проверить суждение: «Все элементы являются проводниками электричества». Путем дедукции получаем суждение «все металлы являются проводниками электричества», а из последнего — суждение «медь — проводник электричества», которое можно проверить на опыте. Но из истинности суждения «медь — проводник электричества» не следует с логической необходимостью истинность суждения, что «все элементы являются проводниками электричества».

Семантик Тарский в работе «Семантическое понятие истины» согласен с традиционным пониманием истины суждения. Он постоянно повторяет, что истина суждения заключается в его согласии или соответствии с действительностью. «Предложение «снег — белый» является истинным тогда и только тогда, когда снег белый»(СНОСКА: A. Tarski, The Semantic Conception of Truth, «Semantics and the Philosophy of Language», Urbana 1952, p. 15.). Но это только форма. В действительности он развивает самую субъективистскую концепцию истины. Истина, по его мнению, выражает не отношение суждения к отражаемому им объекту, а свойства (или служит признаком класса) определенных выражений. Он ставил истину в зависимость от системы языка. «Проблема определения истины получает точное значение и должным образом может быть разрешена только для тех языков, у которых точно определена структура» (СНОСКА: Ibid., p. 19.). Единственным языком, имеющим определенную систему, является формализованный язык различных систем дедуктивной логики. Для этого языка можно построить удобную концепцию истины, действительную в этой системе. Для разговорных, естественных языков это сделать труднее. Свою концепцию истины Тарский объявляет свободной от связи с какой-либо определенной теорией познания. «Мы можем,—пишет он,—оставаться наивными реалистами, критическими реалистами или идеалистами, эмпириками или метафизиками — кем бы мы ни были раньше. Семантическая концепция абсолютно нейтральна ко всем этим направлениям» (СНОСКА: A. Tarski, The Semantic Conception of Truth, «Semantics and the Philosophy of Language», p. 34). В действительности, нетрудно заметить, что Тарский, ставя истину в зависимость от системы языка, отрицает объективную истинность суждений, т. е. встает на позиции идеалистической теории познания.