Сторонники теории об особой чувственно наглядной стадии исторического развития человеческого мышления в этом плане обычно указывают на чрезвычайную бедность общими и родовыми понятиями и чрезвычайную специализацию названий в языках первобытных народов (СНОСКА: См. Л. Леви-Брюль, Первобытное мышление, стр. 95—119.). Не говоря уже о том, что эти факты сами по себе еще отнюдь не говорят о том, что в том или ином специальном названии выражается чувственно наглядный образ того или иного конкретного предмета, здесь обращает на себя внимание и то, что подбор этих фактов носит весьма односторонний характер.

Действительно, наряду с такими примерами, когда при большой детализации предметных, качественных и других названий отсутствует такое название, которое является общим для всех них (см., например, в ненецком языке, где при детализации названия цветов и мастей животных отсутствует слово со значением цвет, окраска), мы имеем во всяком случае не меньшее количество таких фактов, когда наряду со специальными названиями имеется и общее название.

Приведем несколько примеров из языков народов Севера СССР(СНОСКА: Сведения по эскимосскому и ненецкому языкам, словарный состав которых к настоящему времени уже достаточно хорошо изучен, нами получены от старших научных сотрудников Института языкознания АН СССР Г. А. Меновщикова и Н. М. Терщенко.).

1. В нивхском языке при нескольких десятках названий различных пород деревьев (кой — лиственница, H'apH'u — пихта, huec — береза, кмый—дуб, к 'олдо—кедр, heyn'u — ольха, /лезла — рябина и т. д.) есть слово тиг'р с общим значением дерево, лес (Ам. д.).

2. В нивхском языке при таком же большом количестве 1азваний различных пород рыб (т'уки — осетр, п'ирн'ыр — сазан, кон'одь — калуга, лыг'и — кета осенняя, вел — кета летняя и т. д.) есть слово чо с общим значением рыба (Ам.д.).