Высокая целесообразность инстинктов издавна порождала теории об их “разумности. Однако со временем эти теории уступили место прямо противоположным оценкам. Стали говорить о “слепоте”, “машинообразности” инстинктов. Поводом послужили опыты, в которых человек вмешивался в естественный ход жизни животных.

Так, в своих наблюдениях Фабр, а затем многие его последователи обнаружили следующий общий факт: если лишить смысла какое-то инстинктивное действие насекомого, оно все равно завершает его и переходит к следующему.  

Например, уже описанный сфекс, отложив яичко на груди кузнечика, тщательно заделывает норку, несмотря на то, что ученый только что вынул из нее кузнечика; при этом сфекс предварительно заходит в норку и, казалось бы, не может не видеть, что она пуста.

Очень впечатляют своей “неразумностью” действия насекомых в другом опыте Фабра.

Гусеницы соснового шелкопряда обычно в поисках пищи движутся длинными колоннами друг за другом, руководствуясь шелковистой. нитью, которую оставляет первая из них—“вожак”. По этой? же нити они возвращаются “домой”. В отличие от остальных “вожак” движется медленно, совершая поисковые, ощупывающие движения в разных направлениях. Если нить почему-либо прерывается, “вожаком” становится любая гусеница, оказавшаяся впереди.

Фабр дает возможность вползти длинной колонне гусениц на верхний край кадки из-под цветов. Первая гусеница, достигнув этого края начинает ползти по нему, описывая окружность; остальные движутся за ней. Когда первая проходит полный круг и натыкается на Очередную гусеницу, выползающую на борт, Фабр сметает всех остальных гусениц с боковой стенки кадки и щеточкой тщательно. стирает нить, оставленную на ней гусеницами.

Теперь “вожак”, обнаружив нить, смело следует за последней гусеницей. Колонна гусениц замыкается в круг и начинает бесконечно кружить по краю кадки. Они не могут найти пищу, которая лежит рядом, не могут вернуться “домой”. По существу, гусениц” обречены на голодную смерть. Фабр наблюдал их кружение в течение 7 суток!

Хотя на основе подобных фактов и напрашивается вывод о “слепоте” инстинктов, такой вывод некорректен, как некорректен был и обсуждавшийся вывод об их “разумности”. Вместо “разумности” следует говорить о биологической целесообразности инстинктов, а вместо “слепоты” — об их фиксированности, или ригидности.

Нужно иметь в виду, что ригидность инстинкта тоже-целесообразна: она отражает приспособленность животного к постоянству определенных условий его обитания. Экспериментальные вмешательства исследователя представляют собой маловероятные, а чаще всего невозможные в природе события, искажения естественных условий обитания.