С. А. Шмаков в работе “Игры учащихся — феномен культуры” (М., 1994) анализирует игру в школьном возрасте и отмечает, что парадоксальным образом “комплексная”, развернутая ролевая игра, в которой дети моделируют не только мир настоящий, но и мир будущий, игра, объединяющая самые разнообразные творческие занятия, ролевую игру и игру с правилами, игра, создающая реальные предпосылки для пробуждения самосознания была самым основательным образом изгнана из советской школы и с преемницы — российской. На материалах массового опроса педагогов С. А. Шмаков выяснил, что в старших классах лишь 1 % учителей считает игру необходимой в учебном процессе, в подростковых классах - 6 %,. в младших - 41 (!)%. Реально на уроках постоянно используют игру лишь 3 % учителей подростковых классов и 24 (!) % учителей начальных классов. И это после того, как, начиная с семидесятых, за двадцать лет, вышло немало литературы по дидактическим, компьютерным, творческим играм. Вот уж, действительно, любые методики бесполезны, если к ним не готово сознание педагога. Школа за последние тридцать-сорок лет сильно сузила сферу своей деятельности, в частности, уже к 80-м годам свернула кружковую внеурочную работу “Из практики школы ушли предметные декады и олимпиады, конкурсы веселых и находчивых, которые - начинались как познавательные. Уже после войны, особенно к концу 60-х годов, при школах перестали существовать “научные общества”, школьные зоосады, кружен юннатов, авиамодельные и судомодельные кружки, кружки затейников, мягкой игрушки, выпиливания, выжигания, шахматно-шашечные кружки, школьные театры, которые широко использовали дидактические, развлекательные, развивающие игры. Практикуемые 1пе с военных лет на уроках физкультминутки, игровая физзарядка перед уроками, игры и хороводы на переменах также ушли из школьной жизни (...).. Живой мир подвижной игры был заменен на военизированный спорт и раннюю специализацию спортивного мастерства. К 80-м годам в жизнь школы входят искусственные заменители игры. “Классическая” внеклассная и внешкольная (внеурочная) деятельность резко меняется. Игра как основной вид детской деятельсети с момента поступления ребенка в школу ущемляется во времени и очень жестко регламентируется. игровая деятельность младших школьников сводится дидактическим и подвижным играм с правилами, что приводит к эмоциональному обеднению воспитательного значения игры в целом. Чрезвычайно слабо используется она в группах продленного дня. Прекращают существование клубы выходного дня, а с ними уходят экие модели, как “А ну-ка, парни!” (мальчики, девочки), “Алло, мы ищем таланты!”, “Голубой огонек”, Веселые ребята”, “Утренняя почта”, рожденные телевидением. С появлением ВИА, затем дискотек, игры кадят со школьных вечеров, вечеринок, вечеров отдыха. тематических вечеров, школьных праздников” (стр. 150-151). Необходимо подчеркнуть, что мы полностью согласны со Шмаковым, когда он говорит об игре школьников как об одной из выигрышных форм педагогически организованной деятельности, в которую может быть вложено смысловое содержание, соответствующее возрастному отношению к миру - будь то младший школьник, подросток или старшеклассник. Но едва ли прав С. А. Шмаков, утверждая, что, “благодаря официальной науке”, утверждавшей игру как ведущий вид деятельности лишь у дошкольников, игра не вошла в педагогический арсенал школы. Если бы школа прислушивалась к науке, официальной или неофициальной! Дело здесь, думается, в другом. Именное 80-х годов школа особенно резко стала сужать сферу своей деятельности, формализуя, а, по существу, ликвидируя, свои воспитательные функции. Не помогала ни пропаганда “педагогики сотрудничества”, ни “учение с увлечением”, ни рекомендации той же АПН в лице ее президента В. Н. Столетова, который советовал в основу педагогического процесса класть — воспитание. По-видимому, эту тенденцию можно рассматривать в ряду многих симптомов идеологической деградации нашего общества. Эта деградация была логически завершена в конце 80-х ликвидацией юношеских и подростковых массовых политических организаций — пионерии и комсомола, через которые годами шел основной поток воспитательной работы, в том числе и в игровых ее формах. отданная “на волю волн”, игровая стихия, конечно же, не исчезла. Появились игровые автоматы, компьютерные игры, игры-лотереи. Привлекают внимание детей суперменские, сугубо военизированные видеосюжеты под лозунгом “Убей их всех!” и т. п. Компьютерные игры, как считает С. А. Шмаков, дезориентируют детей в границах дозволенного и недозволенного, и лишь часть из них, у которых любознательность уравновешена организованностью, способна, переболев “игроманией”, использовать компьютер творчески. Появились и игровые сообщества, игровые “касты”, искажающие социализацию личности, порождающие негативное отношение к труду, учению, творчеству. Огромное число детей участвует в сомнительном бизнесе, в их развлечениях велик эффект случайного выигрыша. Живы и не добираются исчезать азартные игры. Сопротивляться этим опасным тенденциям можно только расширением спектра форм педагогически организованной деятельности, в том числе и за счет различных видов игры. В связи с этой задачей необходимо указать на некоторые положительные социальные тенденции. К. Д. Ушинский недаром в свое время отметил: “Мы придаем такое важное значение детским играм, что если бы устраивали учительскую семинарию, мужскую или женскую, то сделали бы теоретическое и практическое изучение детских игр одним из главных предметов” (1950, соч. т. VIII,:.517). В двадцатые и тридцатые годы “деятельные игры” разрабатывал И. Н. Жуков (мы уже упоминали В.Н. Сороку-Росинского, В. Н. Терского), многие из них попользовались в скаутской практике. Затем пришли игры “в революцию” и в “гражданскую войну”, отразившиеся в книгах А. П. Гайдара, военные игры 40-х годов, наряду с тимуровским движением со светлыми идеями-сюжетами социальной справедливости, вечной борьбы добра со злом, героизма и самопожертвования. Не 'будем укорять их в утопическом содержании, хотя и существует точка зрения на коммунарское движение 50-70-х годов как на “последнюю педагогическую утопию коммунистических идей”. По нашему убеждению, дело здесь не столько в коммунистической утопии, сколько в надежде на разумное устройство человеческого общества, надежде, сначала расчетливо преданной вождями, а затем разрушенной зоологическим индивидуализмом эпохи 9О-х. Возможно ли разумное устройство общества на любых социально-экономических началах — в этом разберутся историки и социологи... когда-нибудь. А вот что нельзя передоверять воспитание детей преступникам — ясно уже сейчас. “Искатель” журналиста Евгения Балкона отличался, по мнению С. А. Шмакова, жесткой коммунарской игрой с рискованными затеями, вполне отвечавшей интересам “трудновоспитуемых” подростков, подучетников детских комнат милиции (но и не только их). Свердловская “Каравелла” писателя В. П. Крапивина объединяла младших подростков романтической игрой в жизнь парусных моряков, мушкетеров и журналистов-бойцов с социальной несправедливостью. Подростковый клуб “Виктория” Карема Раша сплотил ребят в новосибирском Академгородке рыцарской игрой в историю Армии, с традициями мушкетеров, гусаров, драгун, российского офицерства. Липецки?! клуб “Неунываки” Л. Ширяева развивался как туристско-краеведческое игровое сообщество, в 80-е годы перешедшее к военному поиску. Наконец, летний лагерь “Маяк” О. С. Газмана развивал игровые сюжеты в самых различных направлениях, заметно отходя, впрочем, от коммунарских традиций социальной активности. Целую эпоху в педагогике игры создали коммуна юных фрунзенцев Ф. Я. Шапиро в развитие идей основателя коммуны И. Л. Иванова и всероссийский лагерь “Орленок”, а также методическое объединение студентовпедагогов и учителей в Ленинграде под руководством И. П. Иванова-Коммуна имени Макаренко. Но все это разнообразие практически проходило мимо советской школы, державшей, за малым исключением, жесткую методическую и организационную оборону. В 90-е голы И. И. Фришман выдвинула понятие “хоббитской игры” на основе романа Л. Р. Толкиена “Властелин колец”, пользующегося особенным спросом у участников движения хиппи и других неформалов. Поддержанные “Орленком”, хоббитские игры получили широкое, можно сказать, всероссийское признание. Группа челябинских педагогов предложила еще одно понятие — массовые сюжетные игровые формы. Несколько раньше разработкой программ массовых ролевых игр в целях воспитания и обучения школьников, занялся молодой московский педагог М. Ю. Кожаринов, создавший вместе со своими единомышленниками систему детских игровых клубов. В самое последнее время содружество программистов “Никита” создало систему развивающих и обучающих компьютерных игровых программ гуманистической направленности под названием “Вытворялки”. характерно, что, невостребованные отечественной системой народного образования, они были закуплены Швецией и уже внедрены в 2000 педагогических учреждений (школы, детские сады) из 6000 имеющихся. Наконец, в 1993 году в г. Иванова, по инициативе международного молодежного Центра образования, культуры и предпринимательства “Лидер”, в рамках международной отцы без границ” был проведен Праздник игры как приобщение детей и молодежи к лучшему зарубежному опыту организации игр и развлечений.