Однако почти никто не живет в изоляции в  своем Я, ориентированном на удовольствие. Из мира к человеку (или из интериоризированного в человеке мира) взывает другое:  ребенок, земля, область знания, сограждане, т.д. - и мотивирует человека. Служкин об этом говорит так:

"Я чувствую, что я не просто плоть от плоти этой земли. Я – малое, но точное ее подобие. Я повторяю ее смысл всеми извилинами своей судьбы, своей любви, своей души…"

И тогда уже сам человек проявляет активность в своем обращении к другому / Другому. Эта  активность - неминуемо деятельность: воспитание ребенка; возделывание сада или погружение в природу для удержания связи с ней; распространение знания, организация общественных событий. И  эта деятельность несет те эмоции, которые можно назвать "чистой  радостью", счастьем, или  заботу и озабоченность. (Так  наш герой Виктор действует и чувствует относительно ребенка Таты; относительно своего края - рек, скал, тайги; относительно учеников и любимых людей).

Важна ли разница между удовольствием и чистой радостью? То и то подразумевает удовлетворение. Но в первом случае удовлетворение отвечает произволу Я и зависит от соотнесения  с сущим: если в сущем есть соответствие воле Я, то есть и удовлетворение как  удовольствие. Когда в сущем нет соответствия, возникает  неудовлетворенность:  неудовольствие. Во втором же случае это удовлетворение, отвечающее требованиям другого и зависящее от соотнесения с должным. Человек  вслушивается в голос другого и старается в деятельности осуществить все, что может,  лишь бы соответствовать должному. Если есть соответствие, есть и удовлетворение: чистая  радость, - это счастье, что сделанное заняло свое место в мировом порядке, и все сложилось "как надо". Виктор  Служкин, на своем путанном пути проходящий через передряги с взятыми им в поход подростками-недорослями (которых он саркастически кличет: "отцы"),  выражает это переживание так: