Каков же тот механизм, с помощью которого дети производят дифференцирование фонем?

Мы не располагаем на этот счет прямыми свидетельствами и можем высказать только некоторые гипотезы, более или менее обоснованные экспериментальными материалами. Прежде всего, у нас возникает предположение, что в условиях решения задачи, которую мы ставили перед Детьми, для испытуемых было достаточно дать каждому объекту «свое» название (взятое из уже усвоенных ребенком слов, например: «мама», «дядя» и пр.), или принадлежащее к словарю автономной речи ребенка (типа «ляля», «катя» и др.). Связав соответствующую артикулему с каждым объектом, ребенок мог хорошо справиться с любой инструкцией, кроме инструкции «назови».

Некоторые факты свидетельствуют о том, что испытуемые могли действовать и другим способом. Экспериментатор показывал им две игрушки и каждой давал наименование. Даже в том случае, когда фонема принадлежала к категории иностранных, одно слово из пары ребенок любой национальной группы мог сравнительно легко артикулировать. Так, дети кубинской группы едва ли могли правильно произнести вак, так как звук в в испанском языке отсутствует. Но зато они легко могли произнести бак, и этого было достаточно для решения задачи: одна игрушка называлась бак, а другая — не-бак. Этот способ различения также обеспечивал успешное выполнение всех инструкций, кроме инструкции назвать игрушку вак.

Мы уже подчеркивали, что некоторые фонемы вызывали у детей своеобразный взрыв вокализаций. Причем зачастую взрывную силу имело только одно слово-раздражитель; например, это было слово бак в паре бак — вак. Дети охотно произносили и слово так или пару так — тсак: легкость и привычность слова так могла послужить причиной того, что, хотя пара так — тсак относится к разряду чуждых как для русского, так и кубинского ребенка, она дает сравнительно высокий процент правильных реакций. Артикулирование только одного слова из пары должно было порождать ошибки смешения раздражителей. Опыты с детьми дошкольного возраста позволили наблюдать тот факт, что произнесение одного и того же звукообразования применительно к обоим членам пары вело к возникновению неправильных действий невербального уровня.