Синкретизм в русской разговорной речи проявляется, в частности, в специфических бессоюзных свободных соединениях по типу я в больницу зуб болит еду, в слиянии в одно целое двух фраз по типу она жила где-то под Москвой была ее деревня. В жестовой разговорной речи также имеем свободное соединение жестов в сложные конструкции, где связи между членами реконструируются из ситуации. В разговорной речи широко употребительны слова с «отсылочным» значением типа вещь, штука, дело, замещающие любую лексему. В жестовой речи типичным проявлением синкретизма является наличие одного жеста для выражения деятеля, действия и результата действия, где возможная многозначность снимается за счет конситуативности.

Изучение жестового языка глухих как средства коммуникации подтверждает, что любая коммуникативная система обеспечивает адекватную передачу смыслов, необходимых для функционирования культуры данного социума.

«Против интерпретации»

Знаменитый американский литературный критик Сьюзен Зонтаг, возмутитель спокойствия 1960-х и безусловный авторитет 1980-х, некогда написала книгу эссе под таким заглавием. В ней Зонтаг защищала самоценность литературы как эстетического феномена и проявления индивидуального видения мира. Разумеется, Зонтаг выступала не против интерпретации как таковой, а против «общеобязательной» интерпретации, которая осуществляется в первую очередь путем навязывания языковых ярлыков. Когнитивная лингвистика придерживается в известном смысле обратной точки зрения. Мир не отображается, а интерпретируется – таков один из важнейших девизов когнитивизма. Постоянно акцентируется, что человек не просто воспринимает мир, но конструирует его. Например, в построениях такого авторитетного когнитивиста, как Р. Лангакер, подчеркивается, что мир не дан человеку непосредственно, а созидается им (is construed; Langacker, 1987).

Мир и в самом деле не дан нам в непосредственной эмпирии; по этому поводу уместно сказать, что мы созидаем мир с помощью нашей психики. Собственно, этот тезис как мировоззренческий принадлежит Канту. Воспользуемся изящной формулировкой Ф.А. Степуна: «Эта мысль явно связана с учением Канта, что мир, предстоящий (наивному человеческому сознанию некой независящей от человека реальностью, и на самом деле является созданием самого человека, оформлением мира присущими сознанию формами времени и пространства, причинности и вечности» (Степун, 1998:222).