Некоторые из таких слепых, зрение которых приближается к нижней границе слабовидения, хорошо и на значительном расстоянии узнают предметы, правильно определяют расстояния и цвета. Другие определяют только наиболее яркие цвета или даже вовсе не различают их, так как зрение их является ахроматическим, но знакомые предметы узнают уверенно по их силуэтам. Третьи способны различать очертания предметов только на контрастном фоне; наконец, иные видят только движение предметов, тёмные пятна неопределённой формы на светлом фоне или, наоборот, различают чередование света и тени. Но даже и эти ничтожнейшие остатки зрения, измеряемые тысячными долями, совершенно, как говорят, непостижимым образом, но столь же определенно помогают этим слепым ориентироваться в пространстве. Постараемся на живых примерах, взятых из практики слепых, разъяснить эту кажущуюся непостижимость. Сделать это совершенно необходимо для того, чтобы зрячие, близко соприкасающиеся со слепыми, правильно понимали, правильно оценивали зрительные возможности таких слепых и при обучении их ориентировке останавливали бы их внимание именно на том, что может помочь им, и не требовали бы от них того, различение чего им не под силу, или того, что не может принести им никакой пользы. Примеры эти мы возьмём из практики только таких слепых, остаточное зрение которых определяется тысячными долями или как качественное светоощущение.

Один из военноослепших, зрение которого определено как светоощущение (он не различает предметов по очертаниям, но отличает тёмное от светлого), уверенно ориентируется на улицах большого города и очень быстро ходит по хорошо знакомым улицам. Свою способность ориентироваться он объясняет тем, что хорошо научился использовать своё остаточное зрение.

Я не вижу предметов и не различаю цветов. Всё вокруг меня мне кажется серым, но это серое имеет много оттенков. Одни предметы или части кажутся мне более тёмными, другие более светлыми. Когда я иду по улице, то при благоприятном освещении я вижу на несколько метров перед собой панель в виде однообразной серой полосы. Полоса эта ограничена более тёмной полосой со стороны забора и тоже серой, но иного характера, какой-то неровной серой полосой полотна улицы. Я иду уверенно и быстро по этой светлосерой полосе до тех пор, пока на ней не встретится что-то, что окрашено в более густой серый или даже чёрный цвет; тогда я принимаю меры предосторожности. Вот на моём пути тёмное пятно неопределённой формы. Это может быть и лежащим на панели предметом, и ямой, и просто тенью, отброшенной каким-нибудь другим предметом, или даже следом от не совсем просохшей лужи. Если такое пятно присуще данному месту и встречается здесь постоянно, а я хорошо знаю данный участок пути, то пятно это не только не мешает мне, но даже служит мне некоторым ориентиром. Такова, например, неглубокая, но довольно большая выбоина на асфальтовой панели, находящаяся вблизи подъезда дома, который я часто посещаю. Иногда эти тёмные пятна меня сильно подводят. Так, однажды, проходя по мало знакомой мне улице, я упал, запнувшись о ступеньку, которую принял за тень столба, и шагнул, не подняв ноги. Если на дорогу падает сплошная тень, например, тень от строений, сопровождающих панель, то я уже совершенно не различаю пути и вынужден идти очень осторожно. Хуже всего, если мне приходится идти по пространству, где свет и тени постоянно чередуются.