В таких случаях иногда помогают высказывания больных с одаренным и тонко наблюдающим интеллектом. Один из наших больных Г. говорил: «Я все воспринимаю не так, как раньше, как будто между мной и миром стоит какая-то преграда, и я не могу слиться с ним; я все вижу и понимаю, но чувствую не так, как раньше чувствовал и переживал, точно утерял какое-то тонкое чувство; каждый предмет я как бы фетишизирую...». Другой больной К. нереальный характер своих восприятий сравнивает с восприятием лунного ландшафта: «Застывшее освещение, резко очерченные тени, холодные блики яркого света – на всем лежит печать странной, тревожной неподвижности, холодного мертвенного ощущения. Такое впечатление, что все веши и явления потеряли свойственный им какой-то внутренний смысл, а я бесчувственно созерцаю только присущую им мертвую оболочку, форму». Третий больной З. также указывает, что когда он смотрит на окружающее, то каждая вещь обращает на себя внимание своей странностью и заставляет задумываться над ее смыслом: «Внешний вид предмета как-то отделяется от реального его смысла, назначения этой вещи в жизни».

Таким образом, больные говорят, что внешний вид, образ предмета не изменен, но этому внешнему виду, образу как будто не хватает какого-то тонкого чувства, как будто он теряет свой внутренний смысл, и в результате образ предмета принимает вид пустой, мертвой оболочки, формы.

Обычно в норме, когда мы воспринимаем внешний предмет, наше восприятие включает в себя, с одной стороны, чувственный единичный образ, и, с другой, – его внутренний логический смысл, его содержание, которое придает образу характер телесной живости, конкретности, реальности и знакомости (т.е. имеющей отношение к личности). Внутреннее единство этих двух сторон вис приятия обеспечивает его познавательную способность.

Исходя из принципа, что наши восприятия являются чувственным проявлением предметной деятельности сознания, нужно отметить, что характер восприятий у больных при переживании отчуждения действительно нарушен. Нарушение идет не за счет изменения элементарного единичного образа, а за счет его интегрирующего гностического чувства, которое в норме придает образу характер телесности и достоверной реальности, а в патологическом состоянии придает ему характер чуждости и нереальности. Наша точка зрения о механизмах возникновения явлений психического отчуждения в сферах восприятия, мышления, аффективности и сознания будет изложена в специальной главе о гностическом чувстве.