Сделать подобный выбор вынуждают по крайней мере два соображения. Первое из них связано с представлением об «иррадиации» эмоций (т. е. переносе их от одного человека к другому), которая, помимо наших воли и сознания, обычно происходит в общении. Оставшись невысказанной, «опасная» мысль не заглохнет сама по себе, напротив, создаст тревожную доминанту, втягивающую в круг своего влияния и консультируемого. Второй момент затрагивает одну из основных в гуманистической психологии проблем — отношения личности к своему психологическому опыту (30). Суть дела сводится к вопросу: можно ли ожидать от консультируемого открытого, достаточно реалистического отношения ко всем аспектам своего опыта, если сам консультант настолько тревожен, что не решается касаться «больных» для абонента тем и сам же «закрывает» их для обсуждения?

И наконец, еще одно заблуждение, о котором также важно сказать,— это преувеличенная вера в силу научного знания («Если бы только я знал психиатрию...», «В детской психологии говорится. ..»). Конечно, нелепо в наше время отрицать или хотя бы даже принижать значение знания. Но когда сталкиваешься с тем бесконечным и изменчивым многообразием, которое представляет собой мир человеческих переживаний, научная формула нередко оказывается бессильной. Сильнейшее «средство», которое в подобных случаях еще остается в руках практического психолога,— это он сам и его собственный, профессионально освоенный опыт. Те, кто обращаются за помощью, как правило, обладают ответом на свои вопросы, хотя, может быть, и не всегда это осознают. Им можно [224] помочь найти этот ответ. От взглядов психотерапевта зависит, кем он при этом себя чувствует,— просто ли «инструментом» в общении или «проводником», приобщающим своего собеседника к иному, новому для него экзистенциальному состоянию.

В литературе можно встретить анализ и других ошибочных профессиональных установок психологов, консультирующих по телефону: иллюзия собственной непогрешимости («Если это все, что я знаю по данному вопросу, то большего для ответа не требуется»), иллюзия мудрости, выступающая в чрезмерной ультимативности консультанта («Я — единственный, у кого есть правильный ответ для Вас»), иллюзия помощи, когда психолог ограничивает свою роль только диспетчерством («Обратитесь туда-то, там помогут...») (68).