Нельзя подходить к страху слипеком близко — можно заразиться. Фабриканты ужасов это прекрасно понимают. Альфред Хичкок, глубоко забиравшийся в подсознание зрителя, доводивший его напряжением до близкой психической травмы, в чине классика убран на полку. Его сменили компьютерные эффекты, безобидные монстры с гуттаперчевыми и совсем нестрашными рожами, спецэффекты и пошловатые вампиры. Голливуд стал похож в лучшем случае на сборник сказок народов мира.

Мы пичкаем наших детей сказочными злодеями, коварными и жестокими зверями, ехидными ведьмами, думая, что так легче объяснить ребенку, что есть Добро и Зло. Мы рискуем напугать его до бессонницы и понятия не имеем, может ли извлечь хоть какую-нибудь реальную пользу из сказочных негодяев наш: малыш.

Психическая травма часто лишь следствие внутреннего психологического конфликта. Самый ранний из них — амбивалентность, полярность в отношении к самым близким людям — отцу, матери. Мать для младенца — единственная зашита, источник любви, тепла и питания. Но она не всегда понимает, чего он хочет, может заставить страдать, отказать в кормлении и ласке, наказать. Мать самая лучшая и самая худшая, ты ее любишь и испытываешь по отношении к ней агрессию — к одному и тому же человеку и этот человек — твоя мать. Появляющееся из Я ребенка Сверх-Я с его моральными нормами, требует конфликт разрешить. Это можно сделать двумя путями — вытеснить агрессию по отношению к матери в подсознание, в Оно и замуровать его там. Или разделить взаимоисключающие составляющие своего Я и создать из отрицательного полюса объект страха во внешнем мире примерно по следующей схеме (выведена из классической психоаналитиком новой волны Иваном Вар дом):

· я ненавижу маму (папу) — люблю маму (папу);

· это не я ненавижу маму (папу), это мама (папа) ненавидит меня;

· это не мама (папа) хочет обидеть меня, это хочет сделать тигр, волк, ведьма из сказки, змея, паук, темная комната;

В этом случае объект фобии — неприемлемая по моральным соображениям часть нас самих. Мы ее отделили от себя и перенесли на гадкий объект вне нас. А теперь она нам является время от времени во снах и наяву и мы боимся. Фактически самих себя, но изгнанных, измененных до неузнаваемости.