Детская амнезия

С памятью связаны две основные проблемы — хране­ние и извлечение. Допустим, что информация как-то хранится в памяти, каким же тогда образом она извле­кается оттуда, когда она нам нужна? С такой проблемой

мы сталкиваемся, пытаясь вспомнить что-то происшед­шее с нами в прошлом. Обычно отыскать в памяти то, что нужно, нам помогает некоторая словесная формули­ровка, но этот удобный способ малопригоден, когда мы пытаемся вспомнить свое раннее детство. Многие люди практически не помнят, что происходило с ними до двух или трех лет. Почему же детство так ускользает из па­мяти?

Фрейд считал, что воспоминания о раннем детстве на самом деле существуют в бессознательном взрослого человека, но они недоступны для осознанного воспроиз­ведения, потому что связаны с подавленными влечениями детской сексуальности. Действительно ли это «подав­ление» делает для нас недоступными ранние воспомина­ния или на это есть другие причины — причины когни­тивного характера? Ж. Пиаже (Piaget. 1962b) тоже занимался исследованием подобных проблем, и этот воп­рос был также очень глубоко рассмотрен психологом Э. Шахтелем (Schachtel, 1959). Когнитивный подход к этой проблеме открывает много интересных аспектов той роли, которую играет язык в запоминании.

Шахтель выдвигает несколько серьезных возражений против позиции Фрейда. Он указывает, что фрейдовское толкование подавления воспоминаний, связанных с дет­ской сексуальностью, не может объяснить, почему взрос­лый утрачивает все воспоминания раннего детства. Бо­лее того, нельзя вернуть такие воспоминания в сознание даже средствами психоанализа или какими-либо дру­гими способами стимуляции памяти.

Шахтель утверждает, что сохранение воспоминаний раннего детства невозможно по причинам строго позна­вательного характера, а именно потому, что «категории (или схемы) памяти взрослого неприемлемы для впе­чатлений раннего детства и поэтому не могут служить основой для сохранения этих впечатлений и их после­дующего воспроизведения. Функциональные возможно­сти сознательной памяти взрослого обычно ограничены теми типами впечатлений, которые осознаются взрос­лым и на которые он способен».

Автор хочет тем самым сказать, что ребенок воспри­нимает мир настолько иначе, чем взрослый, что эти два мира практически непостижимы друг для друга. Поду­майте только, как трудно представить себе, о чем думает и что чувствует маленький ребенок — не говоря уже о младенце. Одна из причин этого, конечно, состоит в том, что в процессе роста происходит и развитие познавательных процессов. Другая причина связана с тем фактом, что взрослые говорят о своих ощущениях и воспоминаниях и, как мы уже отмечали, стремятся кодировать и хранить свои ощущения в языковой фор­ме. Иначе говоря, мы можем проделать путь назад в памяти взрослого к какому-то воспоминанию, восста­навливая его по словесному описанию или «ярлыку»; таких словесных ярлыков нет в распоряжении ребенка для описания самых ранних впечатлений. Шахтель замечает, что, если попросить взрослого рассказать о своей жизни, он следует неким стандартным «вехам», принятым в его культуре, обращая внимание на такие факты, как образование, вступление в брак, работа, пу­тешествия и т. п. Эти воспоминания схематичны и обыч­но не обладают живостью и силой реальных впечатле­ний. Жизнь и рассказ о ней лежат в разных плоско­стях, и лишь очень искусный писатель может вдохнуть жизнь в какое-то ретроспективное описание. (Так, рассказывая о своем состоянии во время наркотического опьянения, люди часто говорят, что его невозможно опи­сать словами, но заметьте, что то же самое можно ска­зать о наших повседневных переживаниях.)