Таким образом, социоцентрированную семью можно определить как семью личностно-центрированную. Она является эффективным посредником в процессах формирования социумом личности человека, складывающейся из его персоны и тени (или, точнее, из мозаики его субперсон и субтеней).

Итак, основная функция социоцентрированной, или традиционной, семьи состоит в формировании личности (внешнего Я) человека.

Рассмотрим альтернативную социальной посредническую ориентацию семьи в триаде социум — семья — индивид.

Человекоцентрированная семья

Человекоцентрированная семья также характеризуется избирательностью при осуществлении ею своих функций. Однако здесь избирательность предполагает повышенную чувствительность, сен-зитивность семьи не к запросам общества, но к интересам и запросам своих членов (прежде всего детей), к их внутреннему миру. Латентная концепция психического развития в данном случае также иная: взросление понимается не как социализация, но как инди-видуация человека [46], основным, ведущим механизмом которой является экстериоризация индивида, актуализация, воспроизведение индивидуальности во внешнем социальном мире. В качестве основного регулятива здесь выступает ценностный процесс человека [236].

Какие психологические коммуникативные установки характерны для человекоцентрированной семьи? Прежде всего следует отметить их альтернативность.

Первую установку в отличие от условного принятия в социоцентрированной семье можно назвать безусловным принятием: любому акту общения не предшествует какая-либо заранее заданная система четких установок, ожиданий, императивов, оценок и условий, так или иначе ограничивающих, контролирующих и направляющих жизнь другого человека.

Если в социоцентрированных семьях общение предполагает следующий подтекст: «Если ты..., то я...», или «Ты должен...», или «Я знаю, как надо...», то общение в человекоцентрированной семье предполагает совершенно иную, альтернативную коммуникативную семантику: «Ты свободен...», «Ты мне интересен...», «Я тебя люблю...». Подобное общение утверждает личную свободу и личную ответственность человека (т. е. его свободу и ответственность не по отношению к другим, обществу, классу, семье, но по отношению к самому себе). Подобное общение не исходит изначально из некой предзаданной оценочной схемы: это хорошо, а это плохо. Напротив, здесь каждый раз предполагается, что «Я не знаю, как надо, ты, возможно, это лучше знаешь», «Я не знаю, что для тебя хорошо, а что плохо, ты это знаешь лучше меня».