А. Горнфельд в статье, посвященной мукам слова, вспоминает эпизодического героя Успенского. Это - ходок в «Наблюдениях одного лентяя». «Сцена, где несчастный, не находя слова для выражения огромной мысли, владеющей им, бессильно терзается и уходит молиться угоднику, «чтобы бог дал понятие», оставляет невыразимо тягостное ощущение. И однако по существу то, что переживает этот бедный, пришибленный ум, ничем не разнится от такой же «муки слова» в поэте или мыслителе. Он и говорит почти теми же словами. «Я бы тебе, друг ты мой, сказал вот как, эстолького вот не утаил бы, - да языка-то нет у нашего брата Вот что я скажу! Будто как по мыслям-то и выходит, а с языка-то не слезает. Тот-то и горе-то наше дурацкое!» По временам мрак сменяется мимолетными светлыми промежутками; мысль уясняется для несчастного, и ему - как поэту - «кажется, вот-вот приемлет тайна лик знакомый». Он приступает к ее объяснению.

- Ежели я, к примеру, пойду в землю, потому я из земли вышел, из земли. Ежели я пойду в землю, например, обратно; каким же, стало быть, родом можно с меня брать выкупные за землю?

- А-а, - радостно произнесли мы.

- Погоди. Тут надо еще бы слово видите, господа, как на-до-то. Ходок поднялся и стал посреди комнаты, приготовляясь отложить

на руке еще один палец.

- Тут самого-то настоящего-то еще нисколько не сказано. А вот как надо: почему, например - но здесь он остановился и живо произнес: - душу кто тебе дал?

- Бог.

- Верно. Хорошо. Теперь гляди сюда

Мы было приготовились «глядеть», но ходок снова запнулся, потеряв энергию, и, ударив руками о бедра, почти в отчаянии воскликнул:

- Нет. Ничего не сделаешь. Все не туды ах, боже мой. Да тут я тебе скажу, нешто столько. Тут надо говорить вона откудова. Тут о душе-то надо - это сколько. Нет, нету.

Мы остановились на этом вопросе не потому, чтобы мучительные переживания, связанные с творчеством, имели какое-нибудь серьезное влияние на будущую судьбу развивающегося подростка; не потому даже, чтобы муки эти обычно переживались до-вольно сильно или трагично, но потому, что это явление открывает нам последнюю и самую важную черту воображения, без которой картина, нарисованная нами, была бы неполна в самом существенном. Эта черта - стремление воображения к воплощению, это и есть подлинная основа и движущее начало творчества. Всякое построение воображения, исходя из реальности, стремится описать полный круг и воплотиться в реальность.