Мы начали делать все, что только могли, чтобы он поправился и продолжал жить. Я также делал все что мог и что позволял мой опыт в области медицины.

Он прожил первый день и продолжал жить на следующий. Однако при инсульте ситуация с течением времени ухудшается, потому что мозг увеличивается в объеме, а поскольку объем черепа остается прежним, то мозг начинает выдавливаться через нижнюю часть черепа. В результате происходит нарушение всех жизненно важных функций организма: температуры тела, дыхания, кровяного давление и частоты сердцебиений. Это достаточно интересный парадокс, поскольку, стараясь вылечиться, наш организм фактически сам начинает себе вредить. И мозг, который организует все это, оказывается поврежденным в первую очередь.

Состояние моего отца ухудшалось, и доктора заявили, что он в коме и больше не слышит нас. Но мы, разумеется, не теряли надежды и делали все, что только могли. Кроме того, мы верили, что он по-прежнему слышит нас. Однако его организм постоянно слабел, он потерял уже четверть своего веса, утратил зрение. Он не мог двигать правой половиной тела и не управлял левой.

Разумеется, мне было тяжело наблюдать, как мой отец, всегда сильный и ловкий, превращается в ничто.

На пятый или шестой день положение стало критическим. Это напоминало ситуацию, как если бы мы пытались вместе бежать изо всех сил и падали лицом в грязь. Из последних сил мы пытались подняться, но только вновь и вновь падали.

Моя мать и сестра - мы все просили отца подать знак, что он еще с нами. Мы все хотели сохранить ему жизнь.

Внезапно этот человек, который уже не мог самостоятельно производить мочеиспускание, слепой, до предела истощенный, с едва теплящейся в нем жизнью, поднял левую руку и, обхватив меня за голову и притянув ухом к своему рту, издал звук, в котором мне послышалось "Привет", но это было "Прощай". Затем он нащупал руку моей сестры и положил ее на свою руку, затем нащупал руку матери и положил ее на руку сестры, затем нащупал мою руку и положил ее на руку матери, а поверх всех наших рук положил свою. Это было его последним сознательным действием. Я никогда не видел ничего более прекрасного.