Стоит также добавить, что применение этих стратегий в другой функции (например, для подкрепления ослабленного self), вероятнее всего также осваиваются в более позднем возрасте, даже если они вызваны нарушениями, возникшими в значительно более ранний период развития. Феномен позднего развития более искусных стратегий для того, чтобы справиться с менее сложными проблемами, полностью соответствует такой форме теории характерологического развития, которую я стараюсь здесь выработать.

Последний элемент теории, который стоит подчеркнуть, это степень, в которой навязчиво-компульсивное разрешение связывает личность с родителем, особенно в том случае чрезвычайно подчиняющим свои реакции по отношению к ребенку исполнению определенных условий. Когда ребенок ведет себя очень хорошо, то имеет возможность получить награду или по крайней мере избежать критики. Однако если родитель исключительно точен, то ребенок получит условное вознаграждение с замечанием, что он мог сделать это лучше. Такая реакция, конечно, поощряет в ребенке перфекционизм, в котором он будет питать иллюзию, что если бы ему только удалось быть чуточку лучше, то он имел бы шанс на более безусловный, позитивный контакт с родителем. Самое важное, что здесь следует уяснить, это то, что детская форма адаптации и старания жить согласно родительским стандартам способствуют получению всех необходимых нам социальных связей и связанной с ними идентичности. Жизнь по семейным правилам и бытие таким ребенком, как хотят другие, определяет self и позволяет поддерживать необходимые контакты. Жесткость паттернов может к тому же объясняться через комбинацию так очевидных в этом случае целей, как избежание наказания, поддержание контакта и достижение, именно через этот контакт и попытки соперничества, собственной идентичности. Таким образом, боязнь повторения наказания и изоляции, как со стороны специфически сформированного self, так и со стороны семьи, обуславливает сохранение паттернов, которые в любом другом случае казались бы абсурдными, даже для самого заинтересованного.