Роман Якобсон придавал огромное значение различиям в буквенных знаках. Он писал, что с помощью буквенных знаков можно постичь даже тот язык, звучание которого неизвестно (например, коптский): «Чем легче свести все многообразие букв к простым и упорядоченным различиям, тем больше шансов у исследователя постичь язык через его письменность»1.

Он считал, что в этом случае буквы выступают в роли чисто различительных элементов языка и с их помощью дифференцируются значения слов, лишенные собственного значения. «...В этой ситуации буквы с функциональной точки зрения несут ту же нагрузку, что и фонемы»2.

У наших больных, как мы могли увидеть, страдает именно зрительное восприятие этих различий, что и является причиной нарушения чтения и понимания написанного при оптической алексии, возникающей при поражении затылочных и теменно-затылоч ных зон мозга.

Тот же феномен обнаруживается и при акустическом восприятии звуков больными с поражением задних отделов мозга (височных) при сенсорной афазии. В этом случае у-больных нарушено восприятие фонемы, т. е. признака звука, несущего значение. В русском языке это звонкость и глухость, твердость и мягкость и т. д. Звук б воспринимается и произносится как п и наоборот; звук т как д и наоборот и т. д. Эти больные не замещают звук б на звук из другой семантической группы, например на а, но вместо а они могут сказать о или ы. Мы видим, что и здесь при восприятии больными звука актуализируется его глобальный образ, но в пределах определенной смысловой группы, а фонема, конкретное значение звука не воспринимается. Можно думать, что и здесь, уже в другой модальности восприятия, мы встречаемся с тем же нарушением чувствительности к восприятию микрознака, который несет значение и вторично ведет к нарушению понимания речи, а в целом __ к сенсорной афазии. То же сатиое мы обнаруживаем и на более высоком уровне лингвистической организации речи — на уровне предложения при .чтении текста больными с сенсорной афазией (алексией).