Вероятно, наиболее поразительным примером является концепция инстинкта в ее классической форме. Инстинкты являются суммой тех векторов, обусловленных предрасположением, которые, надо думать, должны быть приписаны индивидуальное ги. В основном инстинкты определяются через те действия, которые происходят наиболее часто или регулярно в действительной жизни индивидуума пли группы похожих индивидуумов. То, что являетсяобщим для этих частых актов (например, добывание пищи, борьба, взаимопомощь), рассматривается как сущность или сущностная природа этих процессов. Опять полностью в аристотелевском смысле, эти концепции абстрактных классов устанавливаются одновременно и как цель, и как причина процесса. И действительно, понятие об инстинкте, полученное таким путем, т. е. как среднее из исторической действительности, считается тем более фундаментальным о абстрактным, чем больше количество случаев, из которых взято среднее. Считается, что таким способом и только таким способом могут быть преодолены конкретные «случайности», заложешшые в данном случае и в конкретной ситуации. Во имя этой цели, которая еще полиостью доминирует, психологическая процедура в большинстве областей тратит силы на освобоо/сдение от связи со специфической ситуацией.

2. Подлинные трудности и отсутствие закономерности

Вся глубина различий между аристотелевским и галплеев-ским способами мышления становится ясна, как только мы рассмотрим следствия из строго галнлеевского взгляда па понятие закона в отношении инстинкта как связанного только с индивидуумом «в нем самом». В этом случае инстинкт (например, материнский) должен длительно действовать непрерывно. Точно так же объяснение негативизма трехлетних детей их природой в случае следования галнлеевскнм понятиям имеет своим следствием вывод о том, что все трехлетние дети должны быть исгативистамп весь день, все двадцать четыре часа.

Общин аристотелевский подход в психологии способен уклониться от этих следствий. Ему достаточно даже для доказательства существования векторов, которые объяснят неведение, опираться на понятие регулярности. Таким способом он избегает необходимости предположения о существовании вектора в каждой ситуации. На базисе строгого понятия закономерности можно опровергнуть, например, гипотезу существования определенного инстинкта путем демонстрации его отсутствия в данных конкретных случаях. Система понятий Аристотеля не боится таких опровержений, поскольку может ответить на все ссылки на конкретные особые случаи чисто статистическим обоснованием.