ПРОТОКОЛЫ ПАЦИЕНТОВ

Внимание, которое современная психология уделяет бессознательному, заставляет ее дополнительно заниматься проблемами сознания. Так психоанализ подчеркивает важность для терапии перевода вытесненных идей из области бессознательного в сферу сознания. И когда в процессе анализа пациент, лежа на кушетке, сыплет ассоциациями, тем самым он дает аналитику информацию именно о своем сознании (Kundgabe), хотя и обходится без классической интроспекции. Когда же и как психопатология занялась содержанием сознания?

Почти всегда первое проявление того, что сейчас мы называем душевной болезнью, лежит в ненормальном, неадекватном поведении. Аномальная личность, будь то ведьма или больной, вначале привлекают наше внимание странным, вызывающим поведением. Явными симптомами, требующими общественных мер лечебного или предохранительного характера, •обычно и являются не сообщения о видениях или жалобы на голоса, а такие отклонения в поведении от нормы, которые причиняют неудобства другим. Однако психопатология, выросшая в духе веры в дуализм, в главном никогда не была бихевиористской. В ней всегда существовала презумпция сознательности: сознательным считалось состояние ведьмы, хотя дьявол, возможно, завладел ее волей, позднее относили к сознательным явлениям галлюцинации и иллюзии истерических больных также. Субъективизм, всегда стоящий за этими симптомами, не часто выражался открыто до конца XIX в.

Сообщение Зильбурга проясняет то, как из понимания одержимости дьяволом начиналась идея душевных расстройств.

По отношению к одержимым и умалишенным, кроме людей знатных, терапия состояла из дисциплины, угроз, оков и побоев. Ценность таких средств была разве что в том, чтобы дать разрядку тем, кто осуществлял наказание. Даже Возрождение, которое, говорят, «открыло человека», не освободило этих несчастных жертв нетерпимой богословской самонадеянности. Только в начале XIX в., благодаря Пипелю и его последователям, наступил поворот к гуманному лечению. В течение XVII и XVIII вв. в качестве субъективных данных о причинах душевных расстройств выступают сообщения о меланхолии (иногда оканчивающейся самоубийством), страстях, бредовых состояниях («ошибках рассудка»), фантазиях, раздражительности, настроениях и гневе, сплине (хандре), ипохондрии, истерических расстройствах, любви. Злым духом могла быть женская галлюцинация, иллюзия, проекция желания или же неверное представление о том, что думают о ней другие люди. Реформы XIX в. о гуманном лечешга душевнобольных и появление понятия душевной болезни (Пинель, 1801) немного сделали для субъективизации психопатологии [61]. Теория гипноза - так был назван научный преемник месмеризма,-принадлежащая Бренду, была основана на понимании внушения принципиально как психической, а не сознательной сущности [11]. Льебель же с помощью гипноза лечил радикулит; осуществлял ли пациент самонаблюдение, когда говорил, что существует боль? Льебель был дуалистом, так как название его книги утверждает, что он изучал «воздействие души на тело» (l'aclion de la morale sur le physique) -это был трактат о психосоматической медицине 1866 г. [45]. Позже Шарко описал признаки истерии, а равно, как он полагал, и гипноза, но большая часть этих признаков была описана им не в терминах сознания, а представляла собой такие явления, как анестезия, амнезия, кататоиия [15, III, IX]. Крепелпп, некогда ученик Вундта, создатель классической системы душевных болезней, достигшей зрелости около 1896 года, установил базовое разделение на маниакально-депрессивные психозы, шизофрению и слабоумие [40]. Таким образом, он признал эйфорию, депрессию и галлюцинации симптомами душевной болезни, но этого совсем не достаточно, чтобы сказать, что его психиатрия основывалась на некотором роде интроспекции.