Другими словами, в психологии мы имеем дело с «ситуативными единицами», которые следует рассматривать как имеющие протяжение во времени и пространстве. Если я не ошибаюсь, проблема квантов времени и пространства, настолько важная для современной квантовой теории в физике [17], методологически соответствует (хотя, конечно, на более высоком уровне) проблеме «временных единиц поля» в психологии.

Понятие о ситуациях различного масштаба, как было доказано, оказалось очень полезным в решении ряда запутанных проблем, которые иначе очень трудно решить. Толмен [20], Минцингер [16], Оллпорт [1] подчеркивали, что психологическое описание должно охватить .как макроскопические, так и микроскопические «Убытия. Баркер, Дембо и Левин [2] определили и математически описали три масштаба единиц процессов и соответствующих масштабов ситуаций. Они рассматривали некоторые проблемы измерения силы фрустрации в течение продолжительных периодов, обращаясь к перекрывающимся ситуациям, соответствующим двум различным масштабам временных единиц поля. Липпит [15], изучая социальный климат, различал еще большие периоды событий. Он показал, что границы (начало и конец) этих макроскопических единиц можно определить достаточно точно и достоверно. Я, однако, не буду обсуждать здесь эти вопросы, поскольку нас интересуют только методологические проблемы.

IV. Психологическое прошлое, настоящее и будущее как части психологического поля в данный момент

Уяснение проблемы прошлого и будущего сильно затруднял тот факт, что психологическое поле, существующее в данный момент, включает в себя также представления индивида о своем будущем и прошлом. Человек видит не только свое теперешнее положение, у него есть определенные ожидания, желания, страхи, мечты о будущем. Его представления о прошлом - своем и других - часто неправильны, но тем не менее они создают в его жизненном 'пространстве «уровень реальности» прошлого. Кроме того, часто можно наблюдать уровень желания, относящийся к прошлому. Расхождение между структурой «идеального» или «желаемого» прошлого и «реального» прошлого играют важную роль в феномене вины. Структура психологического будущего тесно связана, например, с планами и надеждами [2].