Если представить человеческую жизнь как театр, а психический аппарат – как актёров, то мы никогда не увидим в открытую, на сцене, что разыгрывает вытесненный игрок. Публичность ему запрещена. Лучше всего закрыть его в самой дальней гримёрке на все замки, чтобы он своим необузданным поведением не только не помешал действию на сцене, но и не отвлекал бы от спектакля возмущёнными криками и стуком в дверь. Роль вытесненного игрока – скрыть от ego и от окружающих истинный мотив неприемлемого поступка. За кулисами, в гримёрке, на театральных задворках он ищёт возможности перевоплощения, чтобы появиться на сцене уже в новой роли. Например, вытесненный страх смерти надевает на себя костюм волка, и тогда на сцене разыгрывается страх нападения серого зубастого зверя.

Роль актёра, олицетворяющего подавленную эмоцию, желание, заключается в их сдерживании, консервации, т.е. ego осознаёт подавление. В силу неравномерности этой защиты, такой игрок движется по ухабистой дороге из своих прерывистых воспоминаний, чувствуя себя «не в своей тарелке» по крайней мере, до тех пор, пока не отыщет социально приемлемый вариант проявления блокируемого усилием воли переживания, намерения. Например, выражение агрессии в профессиях хирурга, каскадёра, спасателя.

В практике работы ситуация всегда осложняется тем, что визуально наблюдаемый в игре защитный поведенческий рисунок ребёнка часто не позволяет отличить подавление от вытеснения. Анализ динамики игрового процесса помогает решить эту задачу. При этом не стоит обольщаться: некоторая часть работы детской психики, происходящих изменений остаются в латентном состоянии, скрытыми и непознанными.

На первом этапе работы посредством игры осуществляется формирование доверительных отношений с ребёнком. Этот процесс похож на оперную увертюру: в нём, как правило, экспонируются темы, каждая из которых получит своё развитие в ходе терапии. Важно, чтобы ребёнок встал за дирижёрский пульт, т.е. важно предоставить ему самостоятельность, начиная с выбора игры, игровых предметов. Поэтому игровая комната должна быть оснащена как материалами для сюжетных, ролевых и подвижных игр, так и для игр, ориентированных на использование игрушек (СНОСКА: Лэндрэт Г.Л. Игровая терапия: искусство отношений. - М.: Международная педагогическая академия, 1994, Гл. 7). Эффективным инструментом наблюдения для решения диагностических задач, а также для анализа динамики процесса игротерапии является, на наш взгляд, таблица «Проявления ребёнка в ходе игры». В случае активности механизмов подавления и вытеснения ребёнок демонстрирует зависимое, пассивное поведение, высокую эмоциональную чувствительность, скованность, тревожность, недовольство собой и своими действиями. Поисковая активность, как правило, отсутствует (СНОСКА: Ротенберг В. С. Сновидения, гипноз и деятельность мозга. - Центр Гуманитарной Литературы «РОН», 2001, Гл. 1) Он похож на заколдованного: живёт не свою жизнь, а требуемую от него. Например, в ответ на ожидания родителей о неизменно вежливом, «правильном» поведении у ребёнка может сформироваться маска приветливости, которую он будет «надевать» всё чаще и чаще в обществе, чтобы оправдать ожидания взрослых. «Свехпослушность», в свою очередь, часто не воспринимается как симптом, сигнал неблагополучия ребёнка. «Заколдованные» дети порой являются предметом гордости своих родителей: «У нас с ней никаких хлопот ни дома, ни в школе». Регулярно получая одобрение своего поведения, такой ребёнок удобно для окружающих взрослеет, привычные защиты осуществляются автоматически. Тем не менее «заколдованность» будет продолжать заявлять о себе отсутствием спонтанности, инициативности, креативности, эмоциональной и поведенческой ригидностью, неуверенностью, социальными страхами, тревогой, нехваткой энергии в целом. Она чревата психосоматическими нарушениями, невозможностью реализовать личностный потенциал (Кляйн М., Кэхеле X., Лакан Ж., Нюнберг Г., Томэ X., Хорни К., Фрейд 3. и др.).