Наибольшие сложности в выражении и преодолении у всех детей вызвали чувства злости и вины. В ходе работы со злостью ярко проявился запрет на ее выражение, стремление уйти от обсуждения, а также потерянность и неловкость. Чтобы преодолеть сопротивление и дать выход болезненным переживаниям детей, мы применили ряд техник арт-терапии. Например, Сергей активно участвовал в обсуждении на тему «Злость». Сказал, что злится, если им командуют, хочет в таких случаях уйти, убежать. Слепив свою Злость из пластилина, бил её кулаком, расплющивая по столу. Валера первый «расправился» со своей пластилиновой Злостью, смяв её. Затем слепил новую, напоминающую его рисунок страха: «Она любит темноту». Злость у Гали, по её словам, «не очень злая». Фигурку Злости она вылепила с белыми крыльями: «для того, чтобы вовремя улететь». Символическое отреагирование внутренних конфликтов участников дало толчок к осознанию и принятию собственной злости и агрессивности. Позитивную роль в этом процессе сыграло сходство жизненного опыта и переживаний детей. Группа впервые предстала целостным психологическим образованием и выступила в качестве субъекта психологической защиты. Начался процесс ее саморегуляции. Было зафиксировано самораскрытие детей, ранее проявлявших демонстративность и негативизм. Так, Валера пришёл на занятие первым, стал сразу расспрашивать о том, чем будем заниматься. Претендовал на повышенное внимание к себе, проецировал на психолога свои отношения с матерью. С её слов, Валера – любимый сын в отличие от нежеланной, отвергаемой дочери. Активизировались механизмы переноса, смещения и идентификации с агрессором. Открытый разговор о том, что неприятно, боязно вспоминать, помог мальчику вернуться к конструктивной работе.

На завершающем этапе наблюдалось увеличение сплоченности группы, адекватность выборов в общении и частичный отказ от неконструктивных форм реагирования на фрустрирующие ситуации. Кульминацией группового взаимодействия стала работа с чувством вины. Полное или частичное принятие на себя вины за расставание родителей было характерно для большинства детей: «Я баловался, когда был маленький. Папе это надоело, и он ушёл от нас», «Я плохо себя вела. Они из-за меня ругались, потом ещё много из-за чего. Мама плакала. Я ей говорила: «Только не плачь. Я буду хорошо себя вести». Она сказала, что папа будет жить с другой тётей, а ко мне будет приходить». Особенность переживания чувства вины детьми связана с недостатком жизненного опыта. Логика их рассуждений примерно такова: «Раз со мной это случилось и мне от этого плохо, значит, я когда-то в чем-то провинился, и поэтому все это случилось». Внутренняя атрибуция всегда чревата переживанием вины и указывает на деструктивно сформированное чувства контроля ("Если буду хорошо учиться и хорошо себя вести, то папа вернется", "Если бы я был самым лучшим, он бы не ушел"). Обсуждение, в ходе которого каждый ребенок пытался объяснить для себя причину развода, имело исключительное значение для снятия ответственности за решение взрослых. Известно, что неоднозначные факты человек воспринимает предвзято. Стремление объяснить случившееся (что в данном случае обозначало найти для себя причину расставания родителей) – это и есть выражение потребности достичь чувства контроля и надёжности, ощущения предсказуемости ситуации и жизни в целом. Это адаптивное конструирование внутренней реальности, направленное на восстановление устойчивости своей психической жизни. В поиске смысла произошедшего в семье главным было не содержание причин, а вера в найденные объяснения. Именно сила убеждённости в своих доводах влияла на успешность психологической адаптации. Содержательная же сторона атрибуций – на степень ощущения контроля. Другими словами, если я в состоянии контролировать действовавшие причины, то подобное больше не повторится. Самое сильное чувство контроля наблюдалось у Олега и Валеры. Они были убеждены в том, что приведшие к изменению отношений между родителями и детьми причины больше не действуют. В их представлениях о себе и мире была выражена «временнáя разорванность», то есть «Я» в настоящем и нынешняя жизненная ситуация у этих детей отличались в их собственном восприятии от «Я» в прошлом и от ситуации развода. Такой разрыв послужил гарантом того, что «больше такого не случится», способствуя психологической устойчивости и адаптации. Примеры «временнóй разорванности»: