Страданию и наслаждению было придано значение “кнута и пряника”, с помощью которых природа побуждает организм оберегать себя от гибели.

Как же следует отнестись к концепции психологического гедонизма? Очевидно, ей нельзя дать однозначной оценки, вне зависимости от того, распространяется ли она только на животных или также и на человека. В последнем, единственно интересующем нас случае эта концепция поведения, несомненно, является глубоко ошибочной. Ее подверг критике уже американский психолог Гордон Олпорт. “Ничего не может быть более очевидного, — писал он, — чем факт, что наши влечения (при кислородном голодании, пищевом и сексуальном голоде) представляют стремление к уменьшению напряжения. И, однако... мы здесь встречаемся лишь с половиной проблемы... Мы не только стремимся сохранить наши старые привычки, но и, отвергая их, идем на риск в поиске новых: развитие происходит только при таком риске. Но риск и изменение ведут к возникновению новых, обычно отвергаемых напряжений, которых мы, однако, не считаем нужным избегать”.

Критика Олпорта в адрес психологического гедонизма справедлива, но недостаточна. Она лишь фиксирует несоответствие теорий гедонизма фактам, но не вскрывает цепи причин, приведших гедонистов к ошибочной концепции. В этой цепи первым звеном является характерное для многих буржуазных ученых игнорирование качественной разницы между организацией поведения у животных и человека. Такая методологическая установка имеет самые широкие последствия и, в частности, приводит к фактическому стиранию гедонистами разницы между ценностями как истинными мотивами поведения и эмоциональными оценками как индикаторами этих ценностей.

При объяснении поведения животных такое смешение эмоциональных оценочных отношений с предметами оценок существенного значения не имеет. Ведь, как указывали К. Маркс и Ф. Энгельс, “животное не “относится” ни к чему и вообще не “относится”; для животного его отношение к другим не существует как отношение” 1. Животное не различает предмет и свою эмоциональную оценку предмета и поэтому находится целиком во власти оценки. В сознании же человека эмоциональные оценки отделены от ценостей, и это освобождает его от неизбежности безропотного подчинения “кнуту” и “прянику” страданий и наслаждений.