Могут возникнуть серьезные основания как для перемены содержательного «фокуса», той целостности, которую клиент и терапевт в совместной работе оформляют в виде проясненного гештальта «проблемы», так и для пересмотра самого решения «заниматься этим». Возможны также временные и частные колебания эмоционального и энергетического состояния, необходимость прервать и отложить процесс или, наоборот, «дожать» не откладывая.

Терапевт должен следить за тем, чтобы все эти моменты были открыто обсуждены (не обязательно «длинными словами», часто для этого достаточно обмена взглядами, если люди давно работают вместе и хорошо понимают друг друга), и соответствующие решения были приняты.

Здесь уместно еще раз остановиться на гешталь-тистской не-директивности. Я уже упоминал некоторые парадоксы, связанные с отношением клиента и терапевта. Гуманистическая психотерапия не есть «деятельность» (в смысле технологического процесса обработки объектов), и клиент — не «объект» деятельности. Терапевт не может (во всяком случае — не должен) заставить (очень уместно здесь английское «make») клиента «понять» или «решить». Дело не только в «неэтичности» подобных намерений, но и в их технической — в рамках гуманистической терапии — непригодности: пытаясь это делать, терапевт присоединился бы к собаке-сверху /topdog/ клиента, что обрекает его на неудачу, поскольку известная (и многократно проверенная на практике) гештальтистская формула гласит, что собака-снизу /underdog/ всегда выигрывает.

Тем не менее, это то место, где обязанность терапевта — максимально «дожать» с клиентом понимание ситуации.

При этом нужно строить дело таким образом, чтобы все время было ясно, что принимать решения — это личное дело клиента. Терапевт не решает и не несет никакой ответственности за то, будет клиент ставить и решать свою проблему или не будет. Терапевт всего лишь готов помогать клиенту в этом в той мере, в какой он это делает.

В этом состоит принципиальное отличие описанной работы от понятия «контракта», свойственного терапиям бихевиорального типа. Там терапия рассматривается как деятельность, и «контракт» оговаривает условия совместной деятельности. Всякий контракт устанавливает ответственность сторон не только «за себя», как в гуманистической терапии, но и за деятельность; правильный контракт должен подразумевать возможность санкций для каждой из сторон — соответственно того или иного «силового» давления.