Но тот же Арьес, рассказывая о другом известном человеке Средневековья Томасе Платтере (гуманисте и реформаторе образовательной системы), отмечает, что за десять лет своего бродяжничества по школам Европы Платтер так и не выучился читать и писать. И лишь в возрасте 18 лет он нашел священника, который взялся обучить его грамоте. Томас выучил алфавит за один день и быстро освоил чтение и письмо. Овладение грамотностью завершило образование Платтера: к 18 годам он знал наизусть множество текстов античных философов и отцов церкви, которые выучил со слуха, и мог вести «ученые» беседы.

Примеры из жизни знаменитых людей показывают, что никакой определенной связи между ранним обучением чтению (в три, в четыре, в пять лет) и будущими свершениями не просматривается. Михаил Ломоносов, как мы помним, не был «ранним» учеником. А Альберта Эйнштейна по результатам современного тестирования следовало бы отдать в школу для детей с задержкой умственного развития: он плохо говорил, поздно научился читать и не успевал по математике.

Одним из важнейших обстоятельств, побуждающих ребенка учиться читать, являются семейные традиции. Знаменитый философ-экзистенциалист середины XX века Жан Поль Сартр рос в семье, где к чтению относились как культовому действу, а домашняя библиотека была фамильным достоянием. Стать взрослым и овладеть «тайной» узнавания буквенных значков было для маленького Жана синонимами. «Я еще не умел читать, но уже пожелал иметь собственные книги. Дед отправился к своему мошеннику-издателю и раздобыл там «Сказки» поэта Мориса Бушора... Взяв два маленьких томика, я их обнюхал, ощупал, небрежно, с предусмотренным по этикету хрустом открыл «на нужной странице». Тщетно: у меня не было чувства, что книги мои. Не увенчалась успехом и попытка поиграть с ними: баюкать, целовать, шлепать, как кукол...

Завладев книжкой под названием «Злоключения китайца в Китае», я уволок ее в кладовую; там, взгромоздившись на раскладушку, я стал представлять, будто читаю: я водил глазами по черным строчкам, не пропуская ни одной, и рассказывал себе .вслух какую-то сказку, старательно выговаривая все слоги. Меня застигли врасплох. .. и было решено, что пора меня учить грамоте. Я был прилежен, как оглашенный язычник; в пылу усердия я сам давал себе частные уроки: взобравшись на раскладушку с романом Гектора Мало «Без семьи», который я знал наизусть, я прочел его от доски до доски, наполовину рассказывая, наполовину разбирая по складам; когда я перевернул последнюю страницу, я умел читать.