Здесь опять есть два взгляда на проблему. С одной стороны, можно сказать: что бы мы ни делали, ребенок все будет воспринимать как отказ и запрет на получение всех видов удовольствия, почему в таком случае мы должны бояться быть строгими? С другой стороны, можно сказать, что не важно, насколько ребенок будет свободен, ему все равно придется подчиняться во всем, поэтому почему бы нам по крайней мере не свести наше влияние до минимума? Но тем не менее мы боремся с удовлетворением инстинктов. Мы хотим, чтобы ребенок контролировал свои сексуальные влечения, поскольку, если они все время будут прорываться наружу, возникнет угроза задержки или остановки развития; будет происходить удовлетворение инстинктов лмссто сублимация; мастурбация вместо учебы; тогда он будет направлять свою любознательность на изучение сексуальных вопросов вместо изучения реального мира. Мы хотим это предотвратить.

Ситуация была бы действительно безнадежной и для образования, и для наших отношений с маленьким ребенком, если бы нас в ребенке интересовал только поиск удовольствия или удовлетворение инстинктов через его тело. Эти мощные силы могут быть перенацелены только с помощью сильного ограничения извне. Однако сам процесс развития помогает излечиться. Период, в течение которого ребенок пытается удовлетворить свои сексуальные желания исключительно самостоятельно, относительно короток, независимо от того, являются ли его желания оральными, анальными или садистскими. Вскоре инстинктивные импульсы начинают направляться вовне. Ребенок ищет людей в своем ближайшем окружении, которые наиболее важны для него, и настойчиво требует от них удовлетворения своих желаний. Такую ситуацию мы называем Эдиповой. Мы говорим, что теперь у ребенка есть объект любви. Пик этого раннего развития достигается тогда, когда большая часть поисков удовольствия направляется уже не на него самого, но на объекты внешнего мира и, кроме того, когда имеет место концентрация на единичном объекте, матери или отце.

Было бы ошибкой предполагать, что это упрощает ситуацию, в которой находится ребенок. Обращение его импульсов на внешний объект в огромной степени усложняет дело. В самый ранний период, который мы называем аутоэротическим, инстинкты ребенка ведут независимую жизнь. Внешние раздражители воспринимаются как неприятные контакты. Ребенок независим, самодостаточен и способен удовлетворить возникающие потребности самостоятельно. Но как только появляется внешний объект любви, ребенок становится зависимым от его расположения. Удовлетворение каждого желания теперь зависит от согласия любимого существа. Например, ребенок, который привык получать удовольствие от телесного контакта с матерью в определенном объеме, должен переживать внезапное разочарование, когда она передает заботу о нем кому-нибудь другому, кто не может стать вместо нее объектом любви. Тем самым ребенок лишается возможности получения удовольствия. То есть я хочу сказать, что ребенку постоянно' угрожает не только контакт с внешним миром, но и угроза утраты объекта любви.