Возникновение такой нежной привязанности мы описали подробно при рассмотрении введения в анализ. Проявления ее в фантазиях, в мелких и крупных поступках почти ничем не отличаются от таких же поступков у взрослых пациентов. Проявления отрицательного перенесения мы встречаем во всех тех случаях, когда мы освобождаем из бессознательного часть вытесненного материала и навлекаем на себя благодаря этому сопротивление со стороны <<Я». В этот момент мы кажемся ребенку самым опасным и страшным искусителем и навлекаем на себя все проявления ненависти и протеста, которые прежде относились к его собственным запрещенным побуждениям.

В нижеследующем я подробно привожу фантазию перенесения, рассказанную мне неоднократно упоминавшейся здесь маленькой девочкой, страдавшей неврозом навязчивости. Внешний повод к возникновению этой фантазии был, очевидно, дан мной, так как я навестила ее накануне в ее домашней обстановке и присутствовала при ее вечерней ванне. На другой день она начала свой сеанс словами: «Ты посетила меня в то время, когда я принимала ванну; в следующий раз я навещу тебя, когда ты будешь принимать ванну». Несколько позже она рассказала мне сон наяву, который она выдумала после моего ухода, лежа в постели перед тем, как заснуть. Ее собственные пояснения и примечания я привожу в скобках:

«Все богатые люди не могли тебя терпеть. Твой отец, который был очень богат, тоже не мог тебя терпеть. (Это значит, что я сердита на твоего отца, знаешь ли ты это?) И ты никого не любила и ни с кем не проводила сеансов. Мои родители тоже ненавидели меня; и Ганс, и Аня, и Вальтер тоже ненавидели меня, все люди во всем мире ненавидели нас, даже люди, которые не знали нас, даже мертвые люди. Итак, ты любила только меня, а я — только тебя, и мы всегда были вместе. Все другие люди были очень богаты, а мы обе были очень бедны. Мы ничего не имели, даже платьев не было у нас, потому что они все отняли у нас. Только диван остался в комнате, и мы обе спали на нем. Но мы были очень счастливы друг с другом. И тогда мы • подумали, что у нас должен быть маленький бэби. Но потом мы подумали, что некрасиво делать из этого бэби. И мы начали смешивать лепестки цветов и другие вещи, и это дало мне бэби, потому что бэби был во мне. Он оставался во мне довольно долго (моя мама рассказывала мне, что бэби остаются очень долго в своих матерях), а потом пришел доктор и вынул его, но я вовсе не была больна (обыкновенно матери болеют, так сказала моя мама). Бэби был такой славный и милый, и мы подумали, что и мы хотели бы быть такими милыми, и мы превратились в совсем маленьких людей. Я была такая маленькая Т, а ты была такая большая Т. (Это происходит, мне кажется, оттого что мы выяснили, что я хотела бы быть такой маленькой, как Вальтер и Лнн.) И так как мы не имели ничего, то мы начали строить дом из розовых лепестков, и кровати из розовых лепестков, и подушки, и матрацы — все было сшито из розовых лепестков. Там, где оставались маленькие отверстия, мы вставляли какие-то белые кусочки. Вместо обоев у нас было тончайшее стекло, а на стенах были вырезаны разные узоры. Кресла тоже были вырезаны из стекла, но мы были такими легкими, что кресла не ломались, и мы не были слишком тяжелыми для них. (Я думаю, что моя мать потому не участвует в этом сновидении, что я вчера была на нее сердита.)» Затем следует еще подробное описание мебели и домашней утвари. Она продолжала развивать, очевидно, в этом направлении свой сон наяву до тех пор, пока не уснула. При этом она придает большое значение тому, что наша бедность, о которой она говорила вначале, совершенно исчезла под конец, и что мы имели гораздо более красивые вещи, чем богатые люди, о которых она упоминала.