В отсутствие персональных гонителей преследователями могут становиться и безличные факторы. Такие дети, задыхаясь, мчатся в школу, подгоняемые страхом опоздания; постоянно боятся не успеть закончить работу в срок; чувствуют свою неспособность и неполноценность; подавлены необходимостью выполнять работу как таковую и т. д. Они живут дома, в школе, в более широком окружении как в мире, наполненном угнетателями, и в действительности добиваются того, что к ним относятся с недоброжелательностью, жестокостью, подозрительностью, враждебностью.

Соответствующие садистские фантазии обычно реализуются над животными или младшими детьми. Издевательство над животными всегда наблюдалось у мальчиков в латентном периоде. Когда это побуждение направлено на насекомых, например мух, оно может принимать форму преднамеренных и изощренных пыток (например: перевернуть жука на спину и наслаждаться его тщетными попытками принять нормальное положение; оторвать крылышки у мухи и наблюдать ее беспомощность; позволить насекомому сбежать, но в последний момент вытащить его обратно для продолжения пыток). Садистские действия над большими животными, такими, как собаки, кошки и т. д., обычно сопровождаются страхом возмездия. Жертва, будучи менее беспомощной, в любой момент может начать царапаться, кусаться и т. д., защищая себя. Этот страх контратаки, кажется, лишь усиливает удовольствие, испытываемое ребенком, обижающим животное. Некоторые дети получают особенное удовольствие, пугая животных (например, цыплят), некоторые заворожены идеей утопления (котят) и с удовольствием наблюдают их барахтанье в воде. Многие мальчики увлечены идеей или зрелищем закапывания свиней. По отношению к более слабым детям садистские действия реализуются в форме запугивания, затравливания.

Садистские фантазии также могут оживать в картинах наказания или отчитывания других детей. Некоторые педагоги верят, что такие сцены взывают к чувству справедливости у детей и служат утверждению моральных норм, учат различать хорошее и плохое. Они действуют таким образом, игнорируя то, что наказание перед классом стимулирует определенные скоптофилические отношения в осуществлении фантазии, в которой ребенок является свидетелем садистской сцены, происходящей перед его глазами. Там, где эти фантазии играют важную роль в эмоциональной жизни ребенка, сцены «преступления и наказания» могут оказаться наиболее привлекательными для него в школьном опыте.