Я сам постоянно пользуюсь этим приемом, чтобы выяснить, что происходит, – не для информации, а потому что прорывы осознания часто очень благотворны и богаты. В качестве побочного эффекта я обнаружил, что стал более чувствителен к природе и поэзии.

В данный момент у меня нет законченной теории относительно того, что происходит в этом процессе. В себе я замечаю, что когда эксперимент работает хорошо, возникает комплекс, развивающий энергию и вызывающий осознание и часто перед этим я испытываю беспокойство. Объект, воспринимаемый вовне, становится организующим фокусом для комплекса чувств.

Я могу увидеть мое обескураживающее чувство мертвенности и бесплодности как ветку дерева, сломанную бурей, или я могу перенести свое чувство возрастающей фокусировки и обретения направления на ведущего в стае гусей вдали. Как он, я всегда знаю, в каком направлении следует двигаться, и ничто не может сбить меня с пути. Чувство удовлетворения и облегчения, когда такой комплекс возникает в осознании, очень сильно, даже если сами чувства каким-то образом негативны. Я заметил, что если человек старается связать себя с объектом во время этой работы, эксперимент остается поверхностным. Чем больше я могу потерять себя в объекте, тем глубже я обнаруживаю себя в конце.

Кроме индивидуальных приобретений в сознавании этот метод ведет к определенным качествам групповых взаимодействий и процессов. Группа, прошедшая несколько раз этот процесс, часто создает живой, метафорический внутренний язык ("Опять этот твой проклятый слон!"), выразительный и эффективный, так что даже те, которые казалось бы, сами не очень эффективно работают в этой технике, поддаются ее энергии. Обретая в себе дотоле дремавшие части себя, люди становятся более живыми и дифференцирование восприимчивыми к другим, менее замкнутыми в своих социальных ролях. Даже жестко антагонистические супруги, слишком защищающиеся и испуганные, чтобы слышать друг друга в обычном разговоре, обнаруживают симпатию друг к другу, когда партнер глубоко погружается в проекцию.