— Сколько же твоему брату лет? — спрашиваю девочку.

— Скоро тринадцать.

— Вы дружите?

— Ну что вы! Я же младшая, к тому же девчонка. И потом я вообще не уверена, что он мне брат. Он все время говорит, что меня в роддоме спутали — я же уродина, на них с мамой непохожа. Он меня устрицей зовет, потому что я скрытная и мрачная.

— А ты сама-то как думаешь, могли тебя в роддоме подменить?

— И очень даже просто... Была бы я родная, мама бы меня любила.

— У тебя есть основания сомневаться в ее любви?

— Сколько угодно! Меня совсем не замечает или стыдится... И все с братом сравнивает, в пример его ставит... Ненавижу его!

Разговор наш, понятное дело, происходит наедине. Без матери девочка и села свободнее, и плечи расправила, раскраснелась, глаза засверкали, голос зазвенел; словом, оживилась и похорошела.

— А что это за история с кражами?

— Деньги у них таскаю... Сразу не трачу, распределяю на несколько дней, покупаю себе понемножку, что захочу. Только не думайте, что я воровка,— вор тайком все крадет, а я специально так устраиваю, чтобы они меня разоблачали и злились. Пусть ругаются! А то в упор меня не видят, все только про брата и думают, все ему да ему.

...Дети часто чувствуют себя несчастливыми и не имея к тому никаких оснований; опасения же, подобные тем, что испытывает моя пациентка, тяжелы для любого ребенка. Такие опасения нередко приобретают сверхценный характер, а то и вовсе становятся болезненными: у ребенка развивается «бред чужих родителей». Бред у детей обыкновенно имеет вполне конкретное содержание: в больном сознании, как в кривом зеркале, отражается реальность, в которой ребенок действительно существует. Зеркало, пусть кривое, есть зеркало...

Ребенку невозможно смириться с тем, что его в семье не принимают. Когда по-настоящему любят, не оценивают и ни с кем не сравнивают. Неудивительно, что моя пациентка чувствует себя подкидышем. Она пытается бороться, воюет за любовь, как умеет; воровство — ее оружие. Не зря психологи полагают: ворующий у домашних ребенок на самом деле пытается получить не деньги и сласти, а родительскую любовь.