(Сомерсет Моэм. Театр)

Юноши и девушки с большой охотой тянутся к старшим, жадно вслушиваются в их слова и всматриваются в их поведение. Потребность в эмоциональном контакте со старшим нередко принимает форму страстного увлечения. Юноша, например, способен сильно привязаться к учителю. Некоторые учащиеся приписывают любимому учителю почти такой же и даже значительно более высокий уровень понимания, чем отцу или матери [44]. Но таких привязанностей не бывает много. У большинства старшеклассников тесная эмоциональная связь со взрослым по разным причинам не может сложиться. Иногда приходится довольствоваться эпизодическими контактами с очень славными и очень сильными людьми, которые быстро мистифицируются и становятся живым воплощением идеала. Для настоящей дружбы не имеет значения частота и продолжительность контактов. Важна и единственно существенна содержательная сторона коротких встреч. (Фактически, среди юношеских друзей преобладают сверстники, либо ребята старше или младше на 1-2 года.)

Степень идентификации с родителями в юности меньше, чем в доподростковом детстве. У старшеклассника есть и другие авторитеты, кроме родителей. Однако, корректные и успешные родители остаются для юноши важным эталоном поведения. Больше всего старшеклассники хотели бы видеть в родителях друзей и советчиков. (По данным Института психологии АПН, потребность в неформальном доверительном общении с родителями в юношеском возрасте удовлетворяется меньше, чем наполовину.) При всей своей потребности в самостоятельности юноши и девушки остро нуждаются в жизненном опыте и помощи близких. Особенно привлекательной для юношества является оптимистическая жизненная концепция родителей, т. е. положительное восприятие своей профессии (родителями), своего жизненного пути и целостное отношение к миру.

Можно бесконечно увещевать родителей о понимании взрослых детей, но дружбы от этого не становится больше. Сущность дружеского общения, в терминах Эрика Берна (автор трансактного анализа), состоит в том, что у друзей нет активного эго-состояния «Я-родитель». Друг — это не наставник и не учитель (хотя официально он может быть учителем), и уж тем более не судья. У него отсутствует попытка изменить другого. Друг избегает оценивающих высказываний («Во что это ты сегодня вырядилась?») и высказываний-обобщений («Ты опять пошел без головного убора?»). Друг не может себе позволить общаться с тобой в авторитарной форме и всегда принимает тебя таким, каков ты есть. Друг примет и простит все. Друг — это равный тебе, и ему доступно эго-состояние «Я-ребенок» [13].