Здесь прежде всего нужно напомнить, что процесс мышления, существующий и зафиксированный нами как рассуждение, трактовался как собственно кинетический процесс. Считалось, что операции, на которые он раскладывается, выражают кусочки движения мысли. Операции сами были маленькими процессами. С другой стороны, мы ввели структурное представление каждой операции и начали трактовать операцию как систему действий – эта система не организовывалась нами в форму процесса – и вместе с тем как структуру статических отношений. Таким образом – и выше мы уже затрагивали этот вопрос, – операция получила двойное представление, характерное, по сути дела, для всякого структурного анализа. С одной стороны, она рассматривалась в своих внешних характеристиках (схема а), а с другой стороны, в своих внутренних собственно структурных характеристиках (схема b); эти два представления соединялись, как бы накладывались друг на друга, можно сказать, отождествлялись.

Но правомерность такого отождествления еще требует своего обсуждения и анализа. Во всяком случае неясно, можно ли способы работы и логику рассуждений, относимых к "внешнепредставленным" операциям, переносить на "внутреннепредставленные" операции. Если, например, мы можем складывать в единый процесс операции, введенные путем анализа, как кусочки сложного процесса, то это еще не значит, что мы точно таким же образом можем складывать в сложный процесс, как кусочки его, те структуры, которые мы выдаем за операции. В этом заключалась первая методическая проблема нашей работы. Но, кроме того, оставалось совершенно невыясненным, а являются ли операциями, в том смысле, как они появились впервые из анализа процессов мышления и выражающих их текстов, те структуры сопоставления и отнесения к ним знаков, которые мы ввели позднее.

Сейчас мы уже понимаем, что, по-видимому, не являются. Во всяком случае, такое отождествление противоречило бы нашей основной и исходной идее изображения процессов мышления как двуплоскостных движений, в которых движение по содержанию осуществляется в форме движения по знаковым выражениям, а движения по знаковым цепочкам являются лишь формой движения по содержанию. Кроме того, мы понимаем теперь, что эти знаковые и объектные сопоставления суть не собственно операции мысли, а те структуры второй природы (по Марксу), которые движутся в процессах мысли, с одной стороны, и по которым движется сама мысль, с другой стороны. Но в тот период, о котором я рассказываю, мы еще не пришли к пониманию всех этих моментов. У нас по-прежнему сохранялась и действовала основная идея, что мы должны, с одной стороны, разложить тексты на операции мышления – и это было нисхождение, – с другой стороны, представить эти операции в виде структур и, третий момент, собрать из этих структур сложные сцепления и цепи процессов мышления.