Мама решила предложить Илюше другое место для ранца, например, в коридоре, но он наотрез отказался. Тогда мама предложила сыну самому выбрать в квартире любое место для ранца, только не под кроватью! Мама терпеливо объясняла Илюше, что неудобно лазить каждый раз под кровать, что это не гигиенично, просто некрасиво и выглядит нездорово. Это даже стыдно — держать свой ранец под душной и пыльной кроватью. Ничего не помогает. Илюша горько плачет и продолжает ставить ранец под кровать. Такое впечатление, что все ее уговоры только ухудшают ситуацию. Теперь он еще и разговаривает с ранцем. Неужели это шизофрения? Она это не переживет!

Я попросила Олю (так зовут маму Илюши):

— Оля, попробуй побыть этим ранцем под кроватью. Такое впечатление, что Илюша очень бережно относится к своему ранцу, хоть и держит его под кроватью. Стань этим ранцем, расскажи мне, какой ты, что в тебе лежит, как тебе живется, как ты чувствуешь себя под кроватью.

Оля смотрит на меня с недоумением и почти со страхом. Она пришла узнать, есть у ее сына шизофрения или нет, а ей предлагают самой стать шизофреничкой. Врачиха-то сама, наверное, того. По опыту я знаю: не надо сейчас рассказывать “теорию”. Не надо говорить, что особо значимые предметы иногда разговаривают с нами голосами близких. Если я сейчас все это скажу, она будет фильтровать в своей голове “правильные” сообщения и выдавать мне то, что она себе говорила и объясняла десятки раз. Здесь, как в любой психодраме, нужна спонтанность. Сейчас нужно разрядить атмосферу, пусть она думает обо мне что угодно, лишь бы расслабилась и захотела поиграть.

— Оля, даю тебе честное слово, навсегда ты ранцем не останешься. Зато ты можешь стать мамой, точно знающей, идти ей к психиатру или нет.

Оля слегка улыбается и спрашивает:

— Не понимаю, как это — стать ранцем?

— Очень просто: закрой глаза, представь себе Илюшин ранец, теперь стань им и отвечай на мои вопросы.

Оля послушно закрывает глаза, выпрямляется, оттопыривает локти назад и говорит: