Е.Л.: Если бы это была “драка”, выражение гнева с полным чувством, с батакой или словами, это была бы иная работа. Здесь же трикстерский компонент сцены содержал в себе еще и юмор. Нельзя ёрничать на первых этапах горевания, но на определенных этапах работы с горем очень важно внести элемент юмора, — когда человек к этому готов. Воспринять юмористическую сторону событий, нарушивших течение жизни, — значит встать в метапозицию по отношению к происходящему. Слегка ироничное, более отстраненное отношение к происходящему позволяет выйти из полной погруженности в чувство горя и посмотреть на случившееся как на что-то важное, но уже не в полнеба размером.

Е.М.: Есть еще один аспект линии агрессии, упрямства. Подобные события действительно заставляют пересмотреть контракты, приоритеты — и на уровне бесконечного множества вещей, которые есть в любом доме, избавиться от ненужного, лишнего. Когда говорят: “Гори оно синим пламенем”, это своего рода призывание стихий — выбросить, отказаться, отдать, отпустить. В тот период приходилось тысячи раз решать судьбу конкретного предмета: чинить, то есть лечить, отмывать, или выбрасывать, или менять. Такие решения сами по себе забирают очень много энергии. В данном случае произошла своеобразная энергетическая инъекция — из роли антагониста. Она очень помогает, я могу это сказать по собственному опыту. Вопрос состоял том, буду ли я “это” защищать от тебя, Копоть, или тебя здесь столько, что пошел вон, гори синим пламенем, на помойку. В результате этой работы очень облегчается процесс принятия практических решений.

Е.Л.: Был еще один важный момент инсайта, который остался внутри, не был отчетливо проговорен вслух. Ты произнесла фразу: “Ты не смерть”. То есть ты просто копоть, ты не копоть плюс что-то, чем я тебя наделила, ты не судьба, не рок, не смерть, в смысле — я снимаю с тебя архетипические проекции. Мы часто придаем роковой смысл травматическим событиям, осуществляя проекцию архетипической Тени, абсолютного зла, и чувствуем по отношению к ним ужас, беспомощность и отчаяние. Поэтому я считаю таким значимым в твоей драме момент обесценивания, низведения копоти до уровня просто копоти — противной, гадкой, требующей большого количества работы, но не несущей в себе рокового смысла. Может быть, и трикстерский аспект сцены был связан с необходимостью такого обесценивания, снятия компонента проекции. Когда фигура Копоти лишилась архетипической нагрузки, у протагониста возникло ощущение изменения, уменьшения масштаба фигуры и явное чувство облегчения. Группа тоже его испытала, и для нее в этом был важный терапевтический эффект. И мы смогли перейти к последнему эпизоду драмы — к завершающему разговору с Зеркалом, возвращению потерянного благословения и обретению себя.