Как мы уже говорили, первой фазе посттравматического стресса соответствует работа на уровне субмодальностей с принятием факта случившегося. А у нас главная работа идет над принятием и проживанием своих агрессивных чувств. Психодрама дает очень интересный дополнительный инструмент для такой работы. То, что в своей роли пока еще запрещено, в роли агрессивного персонажа, в роли другого уже может быть разрешено. Поэтому появление очень большой энергетической заряженности персонажа-Копоти, с ее сарказмом, демоническим хохотом, с издевательским компонентом этой роли, дает протагонисту возможность хотя бы как-то соприкоснуться и начать работу со своими агрессивными чувствами, даже если их полная проработка пока не может быть достигнута.

Е.М.: Это одна из богатых возможностей психодрамы, которая позволяет работать с тем, с чем напрямую работать пока невозможно, уже невозможно или вообще невозможно.

Если говорить не о содержании, а только об энергетике, то фактически это возвращение энергии. В агрессии содержится очень большой компонент жизни. То, что жизнь приходит в роли смерти, является еще и некоторым синтезом противоположностей, снятием оппозиций.

Что касается терапевтического механизма данной работы, того, как она делалась, то мы начинали с некоторой разделенности, нецелостности: подавленные чувства, нет контакта с ними, оборванная временная континуальность, “подвешенность” и неопределенность, темнота. К этому моменту мы не только оплакали утраты и получили какие-то первые намеки на исцеление, но еще и включили в действующую целостную сцену элемент агрессии. Это тоже “присвоение обратно” некоторой важной части, шаг на пути восстановления целостности переживания. У персонажа Копоти, кроме сарказма, садизма и демонизма есть еще одна черта — упрямство, стойкость: ее ничем не выведешь. И эта краска в своем позитивном проявлении превращается в упрямство, стойкость в достижении.

Е.Л.: А еще она бросает вызов. Я бы подчеркнула провокативную функцию этой фигуры, потому что при обмене ролями, столкнувшись с упрямой, агрессивной субстанцией Копоти, протагонист получает вызов. В психодраме ход с провокацией негативного персонажа достаточно часто становится средством продвижения. Как только тебе скажут “не пущу”, появляется “я пройду”. Такая провокация — способ мотивации и активизации энергии в своей роли. Упрямство в конце этой микросцены проявилось в поведении протагониста — “Ты упряма, а я тебя переупрямлю”. Это замечательно, потому что один из компонентов трагедии заключается в том, что руки опускаются, а здесь возвращается желание активно действовать, а не просто жить, происходит возвращение потерянного и появляется доступ к ресурсам. Такой доступ может быть получен не только от положительных персонажей, но, как мы знаем по мифам, и от всяких “трикстерских”, шутовских, провоцирующих персонажей. Копоть здесь явно не была лишь однозначно злой и агрессивной, а содержала в себе и элементы провокативности, сарказма, смеха. Трикстер — это фигура, порождающая движение, развитие, трансформацию. У меня появилось чувство радости, и группа тоже очень эмоционально реагировала в тот момент, когда ты из своей роли сказала: “Фиг тебе, не выйдет”. Раздался смех, все почувствовали облегчение — произошел момент снятия напряжения.