Во время построения ключевой сцены, когда главной задачей психотерапевта является выведение на сцену всех необходимых действующих лиц, такой протагонист стремится расширить до бесконечности их список (это наблюдение было сделано во время совместной работы с Евгенией Шильштейн). Подобная тенденция усиливается, когда протагонисту по ходу построения сцены приходится встречаться с неприятными или пугающими его чувствами, которых ему удается избегать в повседневной жизни. Его тревога резко повышается, и он реактивно вводит новый персонаж. У терапевта же возникает ощущение, что с каждой минутой количество персонажей все нарастает и нарастает и разобраться в них нет никакой возможности. В качестве ответной реакции у терапевта может возникнуть желание директивно удерживать минимальное количество действующих лиц в драме, что может сильно тормозить развитие терапевтического процесса.

Еще одну сложность на этапе построения ключевой сцены можно назвать “карусель ролей”. Такому протагонисту сложно дать реплику из роли другого человека, особенно от первого лица. Он или теряется и не знает, что мог бы сказать, например, отец в этой ситуации, или начинает выдавать фразы или реплики, относящиеся к другим ролям, например, ребенка, матери, случайного прохожего и др. (Этим наблюдением с нами поделился Нифонт Долгополов во время личной беседы.) Терапевту бывает достаточно сложно разобраться, от имени какой из ролей в данный момент говорит клиент. На сцене появляется похожий на Змея Горыныча персонаж с несколькими головами и одним телом. Протагонист не может отделить одну роль от другой, словно не существует этих ролей по отдельности — для него это одна целая роль.

Если терапевт будет директивно настаивать на том, чтобы протагонист оставался в одной роли, то он окажется в положении Ивана — крестьянского сына, который, отрубая одну голову Змея, получал на ее месте несколько новых. Терапевту приходится иметь дело со всеми “головами” сразу, для того чтобы постепенно научить каждый персонаж жить по отдельности.