Е.М.: Это мне напоминает еще один момент из опыта нашего обучения. Нас учили технически, телесно делать сцены укачивания, держания на руках, когда есть материнская фигура и есть физически большое тело протагониста в роли ребенка. Как сесть на пол, как взять, чтобы не смущать взрослого человека? Прежде всего нужно позаботиться о том, чтобы было удобно протагонисту. После чего наш тренер сказал: “Если вы, вспомогательное лицо в материнской роли, посидите так минуту, то у вас заболит спина, поэтому спину кто-то должен подпереть, подстраховать”. А в жизни это соответствует вот чему: чтобы женщина могла отдаться заботе о своем ребенке, ее спина должна кем-то немножко “страховаться”. Должен быть кто-то — не обязательно муж, это может быть сестра, подруга, мать матери, отец матери, — кто поддержит, как бы беря на себя в физическом смысле необходимость держать позвоночник определенным образом, а в житейском смысле — что-то другое. Нам приходилось работать с этой темой бессчетное количество раз. Типичные сцены выражения обиды в отношении матери, которая “не так держала на руках”, часто завершаются уже после отреагирования осознаванием уязвимости этой, казалось бы, всесильной материнской фигуры. Впервые в жизни удается взглянуть на эту беззащитную материнскую спину, которую так ломит — руки, которые держат ребенка, каменеют оттого, что позвоночник никем и ничем не подстрахован, не поддержан.

Е.Л.: Если удается выйти на этот уровень, то наступает другой, продвинутый этап исцеления травмы первого года. И тогда уже не только восстанавливаются детско-материнские отношения, но и становится нормальной структура семьи. В этом смысле идеально, чтобы поддерживающей оказалась фигура отца. У меня была группа, где только на седьмой-восьмой раз удавалось выйти на такую структуру правильной семейной конфигурации.

Е.М.: Фактически мы таким образом подбираемся к работе с первичной триангуляцией. Но это уже другая история, и напрямую в данной драме ты с этим не работала.