Кроме того, практически не изучены физические и семантические характеристики конкретных сигналов, в отличие от вербальных сигналов человека. В ранее цитированной работе Р.С.Рижинашвили и Г.А. Марсалишиили (1982), например, упомянуто, что птенцы испускают при появлении движущегося объекта звуки довольства низкого тона, а по прошествии сенситивного периода - звуки недовольства. Уверенности в том, что с помощью технических средств можно полноценно воспроизвести подобные звуки, без громоздких побочных исследований обрести нельзя. Возможно, именно поэтому при анализе корреляций между исследованиями на животных и на человеке какие бы то ни было сопоставления психических явлений даже не упоминаются (Dubowitz).

Неясно также, какой сенсорный канал доминирует при коммуникациях, поскольку существует большое количество сведений о способностях животных различать сложномодулированные сигналы не только в области известных человеку органов чувств, но и в области магнитных и электрических полей (магнетиты), исчезающе малых концентраций ольфакторных факторов (Котенкова Е.В.)

Вероятно, поэтому Dixon ограничивает возможные психиатрические модели на животных только этологическими методами, основанными на оценке уровня внутригрупповой изоляции животных по аналогии со снижением коммуникативности у психически больных. Наименее бесспорным с точки зрения моделирования на животных является вопрос о наличии у них эмоций (по мнению Wolf, по крайней мере, у высших позвоночных).

Нами для того, чтобы исключить необходимость дополнительных исследований, были разработаны методы и экспериментальные модели, в которых семантические взаимодействия можно было наблюдать без необходимости использования аппаратных средств анализа и имитации сигналов, присущих животным. В этих методах в качестве генераторов и детекторов сигнала использовались сами биообъекты.

Поскольку для дальнейших исследований существенными были вопросы о том, когда, как, при каких условиях формируется патологическая психосемантическая матрица, соответствующая программе неадекватного поведении, мы вынуждены были решить чрезвычайно важный вопрос. Этот вопрос состоял в том, что в силу существующих взглядов на элитарное значение второй сигнальной системы логичным было бы предвидеть отсутствие у животных столь мощно управляющего поведением и состоянием фактора, каким является семантический стимул у человека. Из этого следовало бы, что семантическая память животных устроена по совершенно иным, чем у человека, принципам, и наши исходные концептуальные модели неверны как универсалии.