Но Фрейд отметил, кроме того, что это чисто утилитарное равновесие не может объяснить все мотивы человеческой деятельности. Над осознанием простой объективной согласованности со средой он ставит моральное сознание: super-ego, или «сверх я», которое также является продуктом тех же самых фаз адаптации и ассимиляции. Действительно, осознание этических норм поведения является результатом познания идущих извне принуждений, которые становятся внутренними принуждениями. Этой ассимиляции или перенесению внутрь границ, поставленных инстинкту извне, служит сам же инстинкт. Действительно, ребенку не были бы доступны абстрактные предписания без конкретного, живого, человеческого участия. Деятельность либидо определяет отношение ребенка к отцу сначала как к сопернику, против которого ребенок направляет свои враждебные замыслы, а затем как к модели, которую он принимает всем своим существом. Так ребенок доходит до высшей формы сознания, а следовательно и адаптации — адаптации к интеллектуальному миру социальных императивов. Направленная на реальный мир потребность в обладании может в этих условиях отступить перед потребностью действовать согласно социальным представлениям и принципам.

Связи ребенка с живыми существами и вещами лишь в процессе чередования различных моментов входят в рамки, которые считаются обществом необходимой основой всякого знания и всякого сознания. На каждом уровне психического развития эти чередования повторяются и выполняют свою роль в форме, зависящей, разумеется, от новизны данной деятельности и формирующихся структур.

В первоначальном состоянии чувствительности недифференцированно представлено то, что идет от субъекта, и то, что зависит от качества объекта. Эти два момента изначально слиты. Начиная с рождения в удовлетворении потребностей возникают перерывы и, следовательно, появляются желание, стремление, ожидание, в которых, как часто уверяют, имеется какое-то предвосхищение объекта потребности. Но такое предвосхищение не может существовать без опыта или научения. Даже происходящее сразу функциональное приспособление к со• ответствующим обстоятельствам, даже точное вычленение наиболее благоприятных из них не предполагают предварительного образа. Этот образ может быть лишь следствием чередования моментов удовлетворения и лишения. И его дифференциация не имеет ничего автоматического, так как эффекты, возникающие при удовлетворении потребности и лишении, не похожи друг на друга. Крики голодного ребенка и его движения сосания при контакте с грудью совершенно не способны вызывать друг друга, они изначально несовместимы. Если позже попытки сосания смешиваются с криками или заменяют их, для того чтобы выразить голод, то это является результатом переноса: жест, соответствующий акту при полном его свершении, вторично становится сигналом потребности. Таким образом, сформировавшийся акт выступает не как продукт объединения двух ранее самостоятельных проприоп экстероцептивной систем. В акте в действительности происходит удвоение и слияние проприоцептивных и экстероцептивных элементов. У ребенка переход от начального к конечному пункту чередований, от несформированности функций к их полной завершенности, может быть лишь результатом использования средств, которые предполагаются п даже навязываются ему социальной средой. Эги средства часто не имеют ни малейшего сходства с полученным результатом. Например, связи грудного ребенка с предметным миром находятся в тесной зависимости от других людей. Ребенок может использовать их только через посредство окружающих. И деятельность ребенка формируется вначале только через это посредничество.