Бесспорно, отграничение процесса распределения психической деятельности по ее объектам от распределения ее во времени является несколько искусственным. Сопротивление отвлекающим моментам во /время выполнения задачи не было бы возможным без способности связывать между собой последовательные моменты одного и того же действия. Каков бы ни был при этом субстрат или, вернее, элементарные субстраты этой способности, например биоритмы или закономерности динамики физиологических процессов, лежащие в основе явлений памяти, аффектов или установок, такая связь представляет собой антиципацию того, что должно наступить, как это наблюдается, например, в музыке. С другой стороны, незамкнутые констелляции, направленные на то, что может произойти, уже предполагают будущее. Это будущее не включено в формирование какого-либо автоматизированного действия или в процесс достижения какого-нибудь желания, но тем не менее оно может задержать деятельность, придать ей характер ожидания, неуверенности, что ведет к противопоставлению «личного» времени непредвиденным случайностям времени «внешнего».

Тем не менее, несмотря на то что время в этих двух основных формах — переживаемой длительности и внешней неизбежности — включено в акты концентрации внимания и наблюдения, эти акты еще не могут распределяться во времени. Правда, имеются случаи, когда время выступает как регулятор действий, например в отсроченной и условной деятельности: отсрочка в первом случае влияет на самую реакцию, а во втором — на получение удовлетворения или достижение цели действия.

Отсроченное действие может выполняться на различных генетических уровнях и использовать различные средства. Это действие было изучено в сравнительном плане у животных и детей. Чтобы добиться его у животных, У. С. Хантер использовал потребность в свободе и стремление избежать неприятных ощущений у крыс, енотов и фокстерьеров. Животное находилось в клетке с тремя коридорами, через один из которых оно могло выйти, а в двух других выходу препятствовал электрический ток. Свободный проход обозначался сигнальной лампой, которая на мгновение зажигалась. Однако реагировать на сигнал животному разрешали лишь через некоторый промежуток времени. А. К. Уолтон в опытах с собаками использовал голод. Животное должно было выбирать между двумя, тремя и даже четырьмя отделениями то, в котором находилась пища и которое отмечалось зажиганием лампы. Результаты показывают, что в поведении животного всегда наблюдались ошибки; они уменьшались, если животное было голодно; если же животное было менее голодно, то оно быстрее отказывалось от выполнения задачи.